Зевая, он произнес:
– Спасибо за мороженое.
Она прочистила застрявший в горле ком.
– Не стоит благодарности.
– Все дети боятся темноты, а я нет, – похвастался Тоби.
Она тоже. У нее было слишком много реальных вещей, которых стоило бояться.
Он наклонился, чтобы рассмотреть болячку на лодыжке.
– Мы можем в следующий раз пригласить Майка на обед?
Она было ощетинилась, но тут вдруг поняла, что Тоби дает ей идеальный повод начать налаживать отношения с Майком. Так или иначе ей придется заставить его поверить, что она закопала топор войны.
– Конечно, можем. – Она на мгновение подумала, когда же стала такой бесчувственной, но отстаивание принципов сейчас казалось роскошью, которую могли позволить себе только богатые. – Наверно, пора нам идти спать. – И встала со ступенек.
– Наверно. – Тоби встал. – Как думаешь, ему понравится ковбойская запеканка?
– Наверняка.
Они вошли в дом, и когда парнишка отправился в свою спальню, Бри окликнула его, как делала всякий вечер:
– Спокойной ночи, Тоби.
На сей раз он откликнулся:
– Спокойной ночи, Бри.
Вступил в свои права август, принеся с собой более солнечные влажные дни вместе с время от времени разражавшимися сильными грозами. Большую часть ночей Панда и Люси проводили на лодке или в спальне на первом этаже, но тревожащая напряженность сменила игривую извращенность. Больше не устраивались обыски до нитки или наказания лакрицей. А днем то и дело разгорались препирательства.
– Ты что, использовала вчерашнюю намолотую порцию, когда готовила кофе? – ворчал Панда, выплескивая только что налитый кофе в раковину.
– Ты брюзжишь, если я готовлю кофе. И брюзжишь, если не готовлю, – огрызнулась Люси.
– Потому что ты отказываешься следовать инструкциям.
Темпл издала страдальческий вздох со своего насеста на верхушке ступенчатого кухонного стула, где ела тонко порезанную половинку яблока. Волосы Королева фитнеса собрала в привычный конский хвост, который подчеркивал ее миндалевидные глаза и делал еще выше острые скулы. Она уже была без малого шесть недель на острове. Второй подбородок исчез, длинные мускулистые ноги свидетельствовали о тяжелой работе. Но вместо того чтобы светиться от счастья, Дьяволица становилась все более напряженной, грустной и быстро вспыхивала.
– Твоиминструкциям, – указала Люси Панде.
– От которых, черт побери, результат уж куда лучше, чем то, что ты делаешь, – вспылил он.
– По твоему мнению.
– Детишки! – воскликнула Темпл. – Я вас отшлепаю.
– Предоставь это мне, – растягивая слова, сказал Панда.
В ответ Люси выпятила губу и выскочила из кухни, чтобы прогуляться на каяке. Напряженность между ними возмущала ее. Хотелось, чтобы вернулось прежнее веселье. А без веселья... какой смысл в этом романе?
Она радовалась, что озеро покрылось рябью, и Люси пришлось сосредоточиться на гребле.
Этим вечером Темпл появилась за ужином в чистой версии своей тренировочной одежки, которую носила каждый день. Мускулистое тело приобрело совершенный вид. Черная майка–борцовка открывала руки с каждым рельефным сухожилием, а обтягивающие шорты из спандекса опускались достаточно низко, чтобы продемонстрировать плоский мускулистый пресс. Они с Пандой были друг другу под стать – оба сверхтренированные, неутомимые и сердитые.
Люси пробормотала что-то насчет двух психов, помешанных на гормонах роста. Дьяволица воззрилась на талию Люси и сделала замечание по поводу бесцельно слоняющихся лузеров с распущенностью среднего возраста. Панда ворчливо посоветовал им обеим заткнуться, чтобы он мог в тишине и спокойствии съесть вечернее дерьмо.
В отличие от Панды Люси не жаловалась на недоприправленное замороженное мясное рагу – спасибо жареному батату и гигантскому сахарному печенью, которыми подзаправилась в городке. Темпл начала занудную лекцию о связи между детскими болезнями и иммунитетом у взрослых, а когда спросила, не было ли у Панды ветрянки, Люси не смогла удержаться, чтобы не поддеть:
– Вторжение в личную жизнь. Панда не рассказывает о своем прошлом.
– А тебя это просто изводит, – огрызнулся Панда. – Ты же не успокоишься, пока не узнаешь всю подноготную у кого ни попадя.
Но он же не был кем ни попадя. А ее любовником.
– Он прав, Люси, – поддакнула Темпл. – Любишь ты копаться в чужих мозгах.
Панда переметнулся на другую сторону, ткнув вилкой в свою работодательницу:
– Кому-то нужно покопаться в твоих мозгах. Чем дольше ты здесь, тем стервозней становишься.
– Ложь чистейшей воды, – возразила та. – Я всегда была стервозиной.
– Но не такой стервой, – заметила Люси. – Вы потеряли двадцать фунтов и…
– Двадцать четыре, – вызывающе перебила ее Дьяволица. – Только не благодаря вам обоим. Вы хоть представляете, как это дело угнетает – слушать вашу вечную грызню?
– Наша грызня не имеет отношения к вашим проблемам, – сказала Люси. – У вас классический случай диморфизма.
– У–у–у… – издевательски протянула Темпл. – Какие замысловатые слова.
Люси оттолкнула тарелку.
– Во всем, кроме того, что в голове, вы выглядите фантастически.
– По вашему мнению. – Темпл жестом указала на свое тело. – Можете себя обманывать, если хотите, но я все еще жирная!
– А когда вы не будете жирной? – вскричала Люси. – Какое нелепое число на весах вдолбится в вашу голову, чтобы наконец-то вы почувствовали себя в порядке?
Темпл облизала пальцы:
– Поверить не могу. Мисс Хрюшка читает мне лекцию о том, что такое вес.
Панде это не понравилось:
– Она не хрюшка.
Люси не обратила на него внимания:
– Ваше тело восхитительно, Темпл. Ни один дюйм не трясется.
– В отличие от ваших бедер, – парировала Темпл, но без истинного энтузиазма.
Люси с отвращением уставилась на свою нетронутую тарелку:
– Мои бедра придут в норму, как только я смогу снова прилично питаться.
Королева–Дьяволица повернулась к Панде:
– Она инопланетянка. Как она может набрать двадцать фунтов и не сойти от этого с ума?
– Не набрала я двадцать фунтов, – возразила Люси. – От силы десять.
Впрочем, ее настоящими врагами были не сладкая картошка и не сахарные печеньки. А угрызения совести, которые она чувствовала за ненаписанные страницы, за фактическое игнорирование семьи, и паника при мысли, что когда-то придется покинуть Чарити–Айленд.
Панда отодвинул тарелку.
– Простите меня обе, я пойду наружу и застрелюсь.
– Стреляйся поближе к воде, – не преминула сказать Люси, – чтобы поменьше за тобой убирать.
Люси с Темпл закончили свой грустный предлог для обеда в хмуром молчании. Темпл таращилась в окно, а Люси дулась на тошнотворную зеленую столешницу.
На следующий день, когда Люси выдергивала какой-то бурьян у крыльца и обдумывала, как бы предпринять поход в бар, где она смогла бы поработать над своим списком «шиворот-навыворот», на подъездной дороге послышался шум подъезжающей машины. На обычный звук мотора грузовика с поставкой похоже не было. Люси отложила в сторону копалку и пошла на разведку.
Из серебристого «субару» вылезла какая-то приземистая женщина с короткими ярко–рыжими волосами. На ней был свободный белый топ, прочные желто-коричневые брюки-капри, которые смотрелись бы лучше на ком-нибудь с более длинными ногами, и коричневые сандалии. На шее висел кусок бирюзы на кожаном ремешке, пальцы унизаны серебряными колечками. Люси кивнула в знак приветствия и подождала, пока женщина назовет себя. Но не успела та представиться, как дверь открылась и вышел Мистер Телохранитель собственной персоной.
Женщина повернулась к нему.
– Патрик Шейд?
Он встал наверху крыльца и спросил, не отвечая на вопрос:
– Чем могу помочь?
Она обошла машину и встала у бампера.
– Я ищу друга.
Он кивнул на Люси: