Дримм наконец доплелся до личных покоев, открыл и закрыл за собой дверь -- Дочки разумеется не было, и Дримм не счел нужным по мысленной связи узнавать где она -- примерно догадывался и не стал ей мешать. Переложил уже заснувшего дракончика в специально сделанное для него гнездо и неожиданно понял в чем причина странной сонливости Послушного: это он, фейри, так влиял на него -- Дримм еще не осознал что хочет его накопивший усталость организм и более всего утомленный разум, а вот Послушный давно уже спал на ходу, ибо из мыслей хозяина понял-почувствовал -- можно. Фейри едва успел раздеться и, раньше чем его голова опустилась на подушку и закрылись глаза, провалился в омут 15-и часового сна.
Цитадель Клана Красного Дракона, Греческий зал (бани в древнеримском стиле, пиршественный зал и одновременно место обсуждения дел).
Полдень следующего дня.
Кто первый назвал место общих собраний клана Греческим залом, так и осталось неизвестным до сих пор. Огромное как стадион помещение на четвертом уровне цитадели по праву являлось предметом гордости вложившей в него немало сил, времени и таланта дипломированного дизайнера Светланы: аутентичные мраморные колонны -- спец-заказ лучшим мастерам-каменщикам Серединного мира; бронзовые треножники-жаровни -- тут не пришлось особо напрягаться, такого добра навалом почти в любом подземелье, видимо не у одной Светланы был ''древнеримский'' вкус; красивая мозаика на стенах, где скалились, играли и парили в вышине красные драконы; безупречно подобранный антураж, огромные вазы и мебель и наконец, все что нужно для римских, именно римских, а не русских, финских и даже турецких бань. И все равно при всем этом великолепии -- Греческий зал. Некоторое время вложившая душу Светлана была в ярости, потом пыталась бороться, а затем все же смирилась с уже поселившимся на языках, а также в сердцах и мозгах названием, но до сих пор многое бы отдала чтобы узнать, кто произнес его первым и вложил в уста остальных.
Как и многое в цитадели зал не прерывал работы ни на час и в любое время суток здесь можно было встретить отдыхавших между рейдами игроков. Зал сулил многое: огромный центральный бассейн, множество малых у стен с разной температурой воды, массажные столы, парные, а для желающих еще и возможность выпить и закусить, сыграть в карты и кости и даже поспать, если разморило и не хочется идти к себе. В общем изначально Греческий зал был зоной отдыха и релакса, но не долго пробыл таковым, вернее все прежние функции у зала остались, но добавилась еще одна -- зал, способный несколько раз вместить всех игроков клана, незаметно превратился в место общих собраний, постепенно отвоевав его у другого специально выделенного для этой цели помещения, к устройству которого никто не приложил таких сил и которое даже не обзавелось собственным именем, да и вообще вскоре было забыто и отдано под склад.
Сегодня, в этот знаменательный день в Греческом зале собрался весь клан, от основателей до новичков. В помещении, где находились более чем полтысячи игроков, нельзя было увидеть ни одного доспеха, посоха мага или самого маленького кинжала -- клан отдыхал и в полном составе вовсю эксплуатировал зал: парные, бассейны, столы массажистов и щедро накрытые столы. Но вот смех, шутки и гул необременительных разговоров прервал гонг: расслабленные, завернутые в полотенца и простыни игроки, действительно в чем-то похожие на древних римлян, отставили свои дела и потянулись туда, куда призывал их звук.
Амфитеатр из мраморных, ведущих вверх ступеней полностью отвечал эстетике зала (Светлана не изменила себе), а расположившиеся на них игроки действительно напоминали бы древнеримский сенат, если бы... не полуголые бабы, вернее прекрасные девушки, и нечеловеческие клыки и уши мужчин (да и женщин тоже). Но все равно многие прониклись атмосферой этого места и, когда появился завернутый в простыню как в тогу Дримм, кто-то восторженно завопил:
-- Аве Цезарь! - крик подхватили. Любившие своего Главу игроки подскочили со своих мест и над Греческим залом зазвучало громкое:
-- Аве! Аве Цезарь! - Разумеется это была шутка проникшихся атмосферой зала и уже принявших на грудь весельчаков, поддержанная остальными, но как говорится, в каждой шутке только доля самой шутки -- после гоблинской эпопеи и без того немалый авторитет Главы взлетел на недосягаемую высоту.