– Батяня, – рядом нарисовалась Феодора, – похлебали бы вы горячего, а? Себастьянка знатной ушицы сварганил.
– Сейчас нет. Но пусть накрывают стол на верхней палубе «Матильды». И как ты меня назвала?
– Удочерили? – вопросом на вопрос ответила девушка. Да с вызовом, как будто собралась отстаивать свое до конца. – Значит, отец. И точка.
– Вот как всыплю, – проворчал я. – По отцовскому праву. Ужо много гонору взяла.
– Как прикажете, батюшка, – лукаво, со смешинкой в глазах, с показательной покорностью поклонилась Феодора. – Где изволите стегать? В ваши покои пойдем?
– Смотри у меня…
Это она так подтрунивает надо мной, стервозная девка. Да, удочерил, дабы легализовать окончательно и бесповоротно. Эфемерный титул контессы Сунбулофф, конечно, звучит авантажно и внушительно, но, по сути, за ним ничего нет, а теперь она моя законная наследница: титулов – хоть обвешайся. Кстати, Федька не пылала особой радостью, узнав, что я собираюсь взять ее на Русь. Оно и понятно. Дома она младшая дочка заурядного боярина, никаких перспектив, окромя разве что монастырской кельи. А в Европах едва ли не самая завидная невеста да первая красавица. Обхождение опять же не то, толпы кавалеров следом шастают, взгляды ловят, друг друга на поединках яростно изводят. А вообще, девку надо срочно замуж спихивать. В самый смак вошла, налилась как спелое яблочко, ткни пальцем – лопнет. Но пока с женихами не складывается. По ее вине: крутит носом, дурища. Неволить я ее не хочу, но долго так не может продолжаться, по нынешним понятиям уже на грани перестарка девица – семнадцатый год пошел. Так что вернемся – и промарширует под венец как миленькая. Есть у меня один кандидат на примете…
Я оторвался от размышлений, глянул на суету команды и опять задумался.
Так, о чем это я? Ага… Скажу сразу, нет уже такого руа франков, как Луи под номером одиннадцать. Отправил я его на тот свет собственной рукой, наконец выполнив свой обет. А вообще, история о том, как мы с Фебом нахлобучили Всемирного Паука, достойна отдельного повествования, поэтому на этом пока и ограничусь.
Хренов Луй уже успел к этому времени разбазарить все папенькины владения, но с этим недоразумением я справился очень быстро, железной рукой подавив в зародыше вспыхнувший было мятеж гасконского дворянства и собрав родовые земли воедино. После чего дико затосковал. Вроде бы – правь своей страной Арманьяк на здоровье, наслаждайся жизнью, ан нет, как переклинило, болезного.
Тут и вернулась идея наведаться на Родину.
В общем, построил я на верфях в Биаррице четыре двухмачтовых когга по мурманскому образцу, набрал команду и рванул на Русь.
– Завтрак подан, сир. – Себастьян, мой личный повар, почтительно растопырился в поклоне. Он из Прованса, настоящий профессор кухонных дел, блестяще воплощает в жизнь мое кулинарное новаторство, чистоплотен и в бою не бесполезен, фальчионом орудует – залюбуешься. За что и ценю, правда, порой за излишнюю манерность хочется его утопить.
– Передай остальным приглашение к столу. – Я встал и взбежал по сходням на когг.
Никогда не чураюсь переломить краюху хлеба со своими головорезами, правда, исключительно в полевых условиях, но сейчас буду завтракать только с ближниками. Ага, а вот и они.
Этого полноватого мужика с типичной итальянской мордой зовут Пьетро Фиораванти, он мой придворный механикус. Да-да, племянник того самого Аристотеля Фиораванти, который сейчас в поте лица строит Кремль Ивану Третьему, государю всея Руси. Ну что же, может, и свидится с родней.
Рядом с ним переминается с ноги на ногу косоглазый щуплый китаец, второй инженер. Он попал ко мне одновременно с ломбардцем. Оба оказались в руках берберских пиратов, потом по наследству достались моим рыбачка́м из Гуттена. Та еще история. Кстати, Фен довольно неплохо знает русский язык, нахватался от пленных русичей. Но это его знание мы пока никому являть не будем.
Кто там дальше? Конечно же капитан моей дружины Отто фон Штирлиц. Не надо удивляться, именно так его и зовут. Сам охренел, когда узнал. В свое время этот громадный шваб с изуродованной мордой лишился рыцарского сана из-за финансовой нужды. У дойчей с этим свои заморочки: не подтвердил свою состоятельность – давай, до свиданья. Так вот, он недолго горевал и подался на заработки в наемники, тоже обычное дело по нынешним временам. И прибился ко мне со своими куливринерами около Нанси. С тех пор служит, как цепной пес: верой и правдой. А в битве при Гинегате, во время атаки города Теруана, фактически спас меня, где и получил булавой, став похожим на бульдога. За что и был приближен.