«Поневоле и сам начнешь читать какую-нибудь молитву», — усмехнулся Вавилов.
И в тот же момент мотор неуверенно чихнул… кашлянул…
Снова томительная тишина.
И вдруг мотор заработал! Загудел бойко и весело, как ни в чем не бывало.
Вавилов обернулся и, не удержавшись, по-мальчишески подмигнул своим спутникам. Лицо коммерсанта расплылось в широченной улыбке. У монаха был такой вид, словно это он самолично сотворил чудо. Оба они приветливо улыбались русскому профессору. Он отвечал им такой же лучезарной улыбкой. Воистину в такие минуты все люди — братья.
Жаль, поговорить нельзя, мешал шум мотора. Оставалось только обмениваться улыбками и приветливыми жестами.
Потом Николай Иванович снова занялся своими бумагами, с удовлетворением подумав: «Как хорошо все же получилось с этими самолетами. Прекрасно выручают меня. Блестящая идея!»
А был момент, когда даже ему положение казалось безвыходным, даже он приуныл.
Вавилов ухитрялся превратить в увлекательное путешествие, обогащающее науку новыми замечательными открытиями, каждую деловую командировку. В августе 1932 года отправился он снова в Соединенные Штаты, на VI международный конгресс генетики и селекции. Его встречали с большим почетом как одного из крупнейших растениеводов мира, а он держался все так же просто, как и в свой первый приезд, одиннадцать лет назад. Бесконечные интервью, приемы, беседы, лекции. Как и в 1921 году, Николай Иванович был привлекающим сердца полпредом Страны Советов.
После посещения Вавиловым Канады директор сельскохозяйственных изысканий мистер Стрендж написал ему восторженное письмо:
«Я опасаюсь, что, если Советская Россия пришлет в нашу страну еще несколько таких способных, любезных и приятных джентльменов вроде Вас, мы скоро все обратимся в пламенных социалистов…»
В поисках интересных и ценных растений для селекции давно уже странствовал по свету не один Вавилов, но и его многочисленные ученики и помощники, сотрудники Всесоюзного института растениеводства. И на карту наносились все новые центры происхождения культурных растений — как маяки, указывающие, где искать нужные материалы: индийский, китайский, индо-малайский, южноамериканский.
И теперь уже туда спешили посылать экспедиции американские ученые — в «вавиловские центры», как их стало принято называть в мировой научной литературе, — в Чили за картофелем, в Хиву за люцерной, в нищий, никого раньше не интересовавший Афганистан за мягкими и особенно карликовыми пшеницами.
А самого Вавилова в эти годы особенно интересовали Центральная и Южная Америка. Они дали человечеству кукурузу, картофель, хлопок, много других ценных растений, тогда как в Северной Америке только использовали привозные. Лишь подсолнечник да земляная груша, как уже говорилось, были когда-то введены в культуру на территории современных Соединенных Штатов.
Первый президент созданной в 1929 году Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина Вавидов к тому времени был уже путешественником опытным и прославленным на весь мир. За «географический подвиг», как было названо путешествие в Афганистан, его наградили золотой медалью имени Пржевальского. Другие путешествия Вавилова были отмечены медалями географических обществ и академий многих стран. В 1931 году Николая Ивановича избрали президентом Всесоюзного географического общества.
Казалось бы, почетный, уважаемый гость. И все же границы большинства стран Южной Америки оставались для него закрытыми, так велик был страх тамошних правительств перед пресловутой «красной опасностью».
Его долго не решались пустить в Мексику. Американская каучуковая компания пугала мексиканские власти, будто Николай Иванович собирается воровать семена гваюлы. Наконец визу ему все же дали, но внесли Вавилова в список иностранцев, для Мексики особо опасных, следили за каждым его движением, а на Юкатане даже посадили в очередную каталажку. И хотя совсем рядом, в джунглях, залитые колдовским лунным светом, прятались таинственные развалины древних городов и храмов, камера, в которой томился Вавилов, ничем не отличалась от тех, в каких ему довелось сидеть и в Персии, и в Сирии, и в полицейских участках разных европейских стран. Та же грязь, та же вонь, как в зверинце. Все тюремные камеры были неотличимы одна от другой, где бы ни находились. Хорошо хоть продержали его здесь недолго — только чтобы успеть тщательно обыскать весь багаж.
Кто-то из американских ученых случайно упомянул, будто, если пользоваться самолетами, почти во всех странах Южной Америки никаких виз не требуется. Сам транзитный билет служит своего рода визой.