Маленький самолет бросало из стороны в сторону. Он вдруг проваливался вниз так стремительно, что казалось, будто кресло ускользнуло и Вавилов остался висеть в воздухе один-одинешенек. Потом, натужно рыча, самолет, задрав нос, начинал с трудом выкарабкиваться из воздушной ямы, и растущая сила тяжести втискивала Николая Ивановича в кресло.
Только бы не отказал мотор! Тогда крышка. Швырнет вниз, как щепку, затянет в штопор, и врежутся они в океан. Земля уже давно осталась где-то за стеной дождя, позади. Под ними Атлантический океан.
Николай Иванович неожиданно почувствовал, что ноги заливает вода! Что такое?! Уж не захлестывают ли самолет океанские волны?
Он нагнулся и при очередной вспышке молнии увидел: на полу кабины плещется вода! К счастью, ее было немного. Видно, дождь проник в щели кабины. Николай Иванович поджал ноги.
Нелепость какая! Не хватало еще утонуть во время полета, в воздухе, в самолете! «И за каким чертом понесло меня на эту галеру?» — мысленно повторил он бессмертную жалобу мольеровского героя, начисто забыв, что еще совсем недавно так восхищался преимуществами воздушного транспорта. Теперь как нарочно в голову лезли мысли мрачные и скептические: «Ведь что такое, в сущности, самолет? Коробочка фанерная, если разобраться, которую швыряет ветер в небесах над океаном…»
Но и на этот раз ему повезло. Они прорвались сквозь грозу. Гром, молнии, ливень остались позади. Над бушующим океаном, выглядевшим с высоты очень красиво, разливался вполнеба идиллический, нежный закат.
Через час, в быстро сгущавшихся сумерках, они приземлились на аэродроме Тринидада, где Вавилова давно ожидал встревоженный опозданием доктор Харланд со своими помощниками. Вид у Николая Ивановича, вышедшего из самолета, был довольно помятый, ноги плохо повиновались ему…
Он пробыл в институте два дня. Показ плантаций, научные дискуссии, бесконечные вопросы гостя, — доктор Харланд и его сотрудники были совершенно измотаны. Провожая Вавилова, они еле стояли на ногах, пошатывались, улыбались с закрытыми глазами. Доктор Харланд устал до того, что, простившись в Николаем Ивановичем и пообещав ему непременно побывать в Советском Союзе, стал машинально прощаться и со своими помощниками и даже пытался обнять одного из них, спутав его с Вавиловым…
А Николай Иванович был, как всегда, бодр, весел безукоризненно выбрит и щеголеват, хотя и ему за последние двое суток едва ли удалось поспать более трех часов.
Когда самолет взлетел и начал подниматься в небо, постепенно исчезая в сиянии солнца, доктор Харланд еле выговорил:
— Поразительный человек! — и, передохнув, добавил: — Завтра мы все отдыхаем. И послезавтра тоже! Я даю всем три дня отпуска. Раньше мы не сможем работать.
А Вавилов тем временем в самолете удобно пристроил на коленях портфель и разложил на нем бумаги. Наконец-то можно без помех поработать. Пока свежи в памяти, записать впечатления и возникшие идеи, а их немало. Нет, все же в самолетах очень удобно путешествовать…
…Благополучно вернувшись домой, Николай Иванович прочитал несколько лекций, неизменно собиравших так много людей, что почтенные географы удивлялись:
— Ничего не можем понять. Наш Николай Иванович просто чудо сотворил. Впервые видим, чтобы на доклад географа публика ломилась, как на концерт Собинова!
Николай Иванович на лекции, конечно, помянул и о том, как помогла ему авиация, как летал над Южной Америкой на самолетах. И вдруг в зале начался смех.
В чем дело? Николай Иванович даже несколько опешил, ничего не мог понять. Почему смеются?
После лекции он спросил об этом Лидию Петровну Бреславец.
— Да как же не смеяться, Николай Иванович, — ответила она, и тоже расхохоталась, не выдержала. — Вы похвалили бразильских летчиков: дескать, молодцы, летают и ночью. А почему это вам понравилось? Есть время, сказали вы, поработать, привести в порядок записи, сделанные днем. Вот это всех и рассмешило. Забавно, что вам даже не приходит в голову: нормальным людям надо иногда и отдыхать, хотя бы ночью и тем более в дороге, в самолете…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой опять звучат голоса людей, хорошо знавших Н.И.Вавилова
Он работает и по ночам. Работает везде — в самолете, страдая от морской болезни, в каюте парохода, на караванной тропе или на дипломатическом приеме.
И вот поразительные результаты этой «деловой командировки»: семь тысяч килограммов семян пшеницы, кукурузы и льна собственноручно собрано, запаковано и прислано только из Аргентины!
На стеллажах хранилищ Института растениеводства — бесконечные ряды металлических коробочек с семенами заветного хинного дерева, множества семян новых сортов хлопчатника и кормовых трав, неизвестных прежде советским селекционерам.