Через застекленную дверь ресторана он увидел девушку. Она сидела за накрытым белой скатертью столиком и обеими руками держала перед собой на высоте губ стакан чаю. Петра привлек ее взгляд: девушка мечтательно смотрела перед собой и улыбалась.
Петр вошел и сел за соседний столик, попросил официанта принести чай, взял стакан обеими руками и поднес к губам точно Так же, как это делала девушка, затем бросил взгляд в ее сторону. Девушка смотрела прямо ему в глаза, теперь ее мягкая, задумчивая улыбка предназначалась ему. В первую секунду он еще сомневался, но в лице девушки тут же нашел подтверждение. Да, они радовались вместе, в унисон. Петр застыл, в зале все внезапно стихло. Это было состояние, знакомое по далеко-далекому детству,— блаженный, разлитый по всему телу покой. Прошла целая вечность, а может быть, и несколько секунд, как он вдруг услышал:
— Можно? — перед ним стоял молодой человек в белом форменном кителе и держал в руках счет.
— Что? — непонимающе спросил Петр, еще не очнувшись от наваждения.
— Ваш счет.
— Да, да, разумеется,— он полез в боковой карман.
Когда он окончательно очнулся и открыл глаза, девушка сидела уже в другой позе, повернувшись к нему в профиль, и маленькими глотками пила чай; лицо ее стало обычным, обыкновенным, одухотворенность исчезла, черты лица заострились. Эта девушка не имела уже ничего общего с той. Петр раздраженно, с неприязнью посмотрел на официанта. Тот вопросительно вскинул брови. «Скотина!» — ругнулся про себя Петр. В ответ по губам официанта скользнула злорадно-насмешливая улыбка. Девушка встала из-за столика, легко вскинула на плечо довольно большой рюкзак и вышла. Никакого знака для него не было, она его просто-напросто не видела.
Петр взглядом проводил ее до двери. Высокая, с хорошей фигурой и... заурядная. Девушка исчезла. Петр еще раз вздохнул. С ним происходило что-то странное, а ведь впереди еще была поездка.
Голос в репродукторе невнятно пробормотал о прибытии поезда. Он вышел на перрон.
— Едем? — подмигнул ему какой-то поддатый мужичок.
Петр кивнул.
— Потому что ведь сами же знаете...— продолжал бубнить тот.
Петр не отвечал, но своим молчанием как бы позволял мужику быть рядом — его голос помогал хоть немного разогнать все нараставшую тревогу. Они пошли вдоль вагонов.
— Может, в этот?
— Можно...— кивнул Петр.
Они поднялись в вагон, мужчина распахнул дверь первого же купе.
— О, есть места! — весело заорал он.
Петр вошел в купе и замер. У окна сидела девушка. Она взглянула на них и вновь уткнулась в книгу. Несколько выбитый этой неожиданной встречей из равновесия, он решил положиться на судьбу: будь как будет.
Напротив сидела старушка и посматривала на Петра и его пьяного приятеля с любопытством и явным желанием завязать разговора
— Куда, бабуся, едем? — с ходу поинтересовался попутчик Петра.
— Я-то? Так на похороны,— охотно запищала старушка.
— Ох ты! — опешил тот,— В семье кто-нибудь?
— Приятельница моя. Воспитывались вместе. А завтра будут ее похороны,— докладывала словоохотливая старушенция.
— И сколько же ей было лет? — продолжал допрашивать тот.
Бабушка задумалась.
— Да я уж немного подзабыла, сколько точно-то. Но, дай Бог памяти, вроде бы восемьдесят и восемь.
— Ну тогда уж и не жалко,— важно кивнул головой мужик. Поезд тронулся. Петр украдкой взглянул на девушку. Та почувствовала его взгляд и вопросительно захлопала ресницами.
— Смотрите там особенно-то не перепейтесь,— наставительно продолжал попутчик. — А то ведь как бывает, упьются и давай за здоровье покойника тосты поднимать.
— Нет, нет,— всплеснула руками старушка.— Я не пью. Мне доктор не велел. Сказал: или пить, или жить. Вот как. Так что я уж хочу еще немножко пожить.
— Это-то конечно,— философски согласился мужик.— Только скучно без водки.
— Оно конечно,— повторила за ним старушка.
— А я вот домой, на крестины. Целый чемодан водки везу. Была бы посуда, могли бы бутылочку того, откупорить. А? Да вот нет стакана, зараза! Вечно человеку чего-то да не хватает.