Сальвий отбрасывает в сторону раздавленного паука. Сципион вновь вздрагивает.
– Собакоголовые тебе рассказали?
– Да. А еще они сказали, что на восходе есть император! По ночам он становится драконом, летает по окрестностям и насилует невинных девиц, – Сальвий вновь расплывается в белоснежной улыбке.
– Так что за интересную мысль ты хотел мне предложить?
– Моя смерть ничего тебе не принесет… Помилуй меня и пошли на восход за этими чудо-паучками! Я могу принести тебе богатство, римлянин!
Сципион какое-то время смотрит в одну точку перед собой, а потом щелкает пальцем, приказывая Марку увести Сальвия. Наемник морщит лоб, пытаясь понять намерения своего патрона.
– Пока не трогай его… И покорми хорошенько!
Сципион отворачивается и подходит к окну, чтобы не пораниться острыми краями обсидианов в глазах Марка.
– А еще вина… Хочу вина! – бодрый голос Сальвия затухает в каменном мешке коридора.
Сципион поднимает глаза и видит наверху, над рамой, большую паутину, в которой обреченно трепещет мошкара. Сципион поглаживает себя за подбородок и многозначительно улыбается солнцу, утопающему в море где-то далеко на западе. О Аполлон! Знали бы римские сенаторы о сегодняшнем разговоре…
Этой ночью Заряне предстоит несколько важных встреч. Первым делом нужно проститься с братом. Юношу отсадили из общей клетки и заперли в отдельной комнате, куда принесли немного хлеба и прокисшего пива. Атей лихорадочно собирает пальцем крошки прямо с пола и делает несколько жадных глотков. Он никогда еще так не голодал.
– Скил сказал, что мы будем драться со львами, но потом меня забрали и отвели сюда. Почему?
– Потому что ты будешь жить, мой брат! – Заряна трогает кудри юноши, на ее глазах выступают слезы.
– Я? А они? Все умрут? – Атей делает еще глоток и немного хмелеет.
– Прости… Я не могла спасти всех!
Заряна не выдерживает и плачет. Последний раз она срывалась в день смерти матери, когда никто не видел. Сарматы плачут только от песчаного ветра, но Атей не осуждает сестру – он гладит ее по голове рукой, пахнущей хлебом.
– Мы поедем домой?
– Нет. Ты дождешься меня здесь. Это будет долго… Но клянусь тебе памятью матери – я вернусь за тобой!
– Скил и все остальные умрут?
– Помнишь дядю Орика, который охотился в низовьях Танаиса? – Заряна вытирает слезы и вдруг улыбается.
– Да. Его убили львы. Семья львов… Мы нашли тогда только кисть руки…
– Верно. Львы Танаиса самые свирепые, гораздо больше южных. Помнишь, что мама тогда сказала?
– Да. Умереть в чреве льва – значит самому стать львом!
– Да, родной… Они вошли в этот город людьми, но в небесные луга ступят грозными львами! Ты тоже когда-нибудь станешь львом. Но очень нескоро!
Заряне невыносимо здесь оставаться. Теперь она увидит Атея сильно возмужавшим или не увидит вовсе. Она никогда не слышала о стране Серёз. Есть ли она? Мать рассказывала, что на краю света огненная пропасть и оттуда нет пути назад…
Что дальше? Заряну ведут по мрачным сырым коридорам с закопченными от факелов потолками. Впереди тяжелая кованая дверь. Скрип несмазанных петель, и вот два новых лица – один мужчина, черный, как грозовая ночь, сидит на полу у стенки, другой, как сама гроза, устроился на маленькой скамье. Это Сальвий и Марк.
– Слава львиным клыкам! Это с ней я отправлюсь в шелковый рай? – мужчина-ночь отделяется от пола и подходит к Заряне, сверкая лунной улыбкой.
– Сядь на место! – сзади появляется Марк и властным движением отправляет черного обратно на пол. Он здесь явно вожак. – Ты мне нужна, чтобы пройти степные земли. И не дай Меркурий тебе меня обмануть! Если, конечно, не хочешь, чтобы твой брат был скормлен зверям!
– Стой, стой! Какие такие земли? Мы же морем хотели! – Сальвий не выдерживает и вновь поднимается на ноги.
– Сядь, я сказал! Она знает дорогу, а ты видел их в лицо и слышал их язык, так что прикуси свой. Я с пятнадцати лет убиваю людей. Это моя работа. Понимаю, что вы тоже примерные дети Хаоса, но не стоит со мной тягаться. Единственный шанс выжить – действовать вместе, – Марк смотрит Заряне в глаза. Девушка молчит и не моргает. – Эй, ты немая? А может, еще и глухая?
– Я слышу тебя. Еще раз скажешь про брата – откушу тебе ухо!
Заряна вдруг настолько непринужденно улыбается, словно только что призналась своему жениху в любви. Марк поначалу сжимается как пружина, но через мгновение сам обнажает свои крупные желтые зубы и оборачивается на Сальвия, который морщится и трогает обрубок своего уха.