Так Модэ превратил племя хунну в военную державу. Отныне хунн рождался воином, мог быть только им и никем иным!
Его сын, шаньюй Лаошань, получил в наследство великую державу и наказ отца: навсегда разбить заклятых врагов – юэчжей. Не забыл Модэ своего позорного плена в юности. И Лаошань сдержал слово, данное отцу. Правитель юэчжей Кидолу пал в битве, а из его черепа Лаошань сделал чашу для крови и вина. “Серебряные люди” покинули Семиречье и, к ужасу изнеженных роскошью потомков Александра Великого, уже под именем тохаров явились на берега Окса и без особого труда овладели Бактрией».
Но где эта Бактрия, раскинувшаяся в благодатной долине? Не ведает бывший императорский посол, а теперь раб собственного раба Чжан Цянь. Со связанными руками, в сопровождении угрюмого Ганя, он нагоняет великий караван, медленно бредущий в сторону Парканы.
Ждут в Паркане кочевников «небесные кони», потеющие кровавым потом, за которыми не угнаться ни одной самой резвой степной лошади во всей Великой степи. Ничего за такого коня отдать не жалко. Ни тончайший в знойный день холодящий тело шелк, ни изящный звонкий фарфор, ни бодрящий ароматный чай. Каких только изысков, получаемых от ханьцев по договору о мире и родстве – хэцынь, нет в караване. А чего не хватает, хунну берут сами, заодно уводя в рабство китайских жен и дочерей. Но сегодня не они, а западная красавица – жемчужина каравана. У нее золотистые, цвета осеннего ковыля волосы и большие глаза, в которых Тенгри растворил самые синие краски своего неба. За нее шаньюй получит от царя Парканы не одного, а целый табун «небесных коней».
Обжигающий северный ветер сменяется обжигающим южным. Теперь губы не лопаются от мороза, они становится сухими и сморщенными, как плохо выделанный пергамент. Чтобы ноги и кожа дорогой пленницы не пострадали, Млада едет в удобной корзине, расположенной на рослом верблюде. От палящего солнца ее защищает бамбуковый зонтик. От зноя и монотонного покачивания смежаются глаза.
Млада чувствует бьющий в лицо прохладный ветер и душистый цветочный запах, словно ее подхватывает дружная пчелиная семья и уносит в мир иной… Глаза открываются. Она дома! Млада понимает, что спит, но не хочет отпускать свое детство. Вот она, маленькая белокурая девчонка, вдруг бросается на седобородого старика и хватает его за рукав холщовой рубахи.
– Ну что ты, свербигузка, кого испугалась?
Старик говорит ласково, а в его глазах Млада видит два выцветших озера со множеством стеблей водорослей и снующих между ними точек-мальков. Млада завороженно смотрит в эти водянистые глаза и не может сказать ни слова. Старик улыбается девчушке и гладит ее по голове. Вот он поднимает с земли грубо отесанный наконечник копья, который будто покрылся морщинами от своей древности.
– Что это? Он старый?
Млада тянет свои ручки к незнакомой вещице, а когда прикасается к ней, испуганно убирает пальцы.
– Это громовая стрела Перуна, девочка моя… Когда-то давно он обронил ее, а может, и оставил для нас… Кто ж теперь разберет?
Старик достает кресало и с необычной для своего возраста удалью высекает сноп искр, которые начинают пожирать сухой мох. Млада завороженно следит за тем, как пламя расходится в своем стремительном танце и вдруг перекидывается на длинную лучину в жилистых старческих руках. Но настоящее чудо случается спустя мгновение: от лучины рождается огромный костер из поленьев в два человеческих роста. Вспыхивает он быстро, выхватывая из темноты множество людей, которые все это время, оказывается, стояли совсем рядом и молчали… Млада вскрикивает от неожиданности, но ее голосок заглушает треск сухой древесины.
– Разыдись темно, разгорись добро! Засверкай светло, яри ясное, Солнце красное! Стани-стань доли, яко Род вели. Стани-стань доли, с неба до земли!
Весь красный от нахлынувшей крови и отблесков Перунова огня, старик оглушает округу зычным кличем, от которого мурашки бегут по коже. Его голос подхватывают десятки, может, сотни глоток, оглушая и без того шальную ночь.
Млада видит, как через огонь летят люди – парами, держась за руки. Пламя не причиняет им боли, даже напротив – заставляет весело хохотать и скидывать на траву дымящуюся одежду. Мужчины и женщины обнажаются и вновь исчезают в темноте, убегая по мокрой от росы траве в сторону реки. Млада совсем рядом с исполинским костром: он посылает искры в небо, где они становятся звездами. Она делает шаг. Горячо, но не страшно… Еще один шаг. Жар усиливается. Но Млада почему-то не боится. Она собирается с силами и делает прыжок, оказываясь в пульсирующем сердце летней ночи. Темно. Почему-то очень темно и нестерпимо горячо…