В то же время в Красноярске его достойный помощник, командир 1-го Сибирского корпуса генерал Зиневич, все атаковал по прямому проводу штаб главнокомандующего, добиваясь определенного ответа, какого курса будет держаться армия и согласна ли она подчиниться новой власти, присоединиться к ним для прекращения войны. Под конец Зиневич в компании со своим политическим руководителем эсером Колосовым взяли угрожающий тон, заявляя, что если Белая армия не присоединится к ним, то весь Красноярский гарнизон выступит против нее с оружием в руках и не пропустит на восток.
Прямого ответа Зиневичу не давали, чтобы выиграть время. В то же время спешно стягивали к Красноярску части 2-й и 3-й[29]армий, имея целью с боем занять город и рассеять бунтовщиков. Части наши двигались ускоренными маршами через первую густую тайгу Сибири, по непролазным, глубоким снегам, совершая труднейшие в военной истории марши, теряя много конского состава и оставляя ежедневно часть обоза и артиллерии. От какой-либо обороны и задержки большевистской Красной армии, наступавшей с запада по пятам за нами, пришлось отказаться совершенно. Необходимо было спешить вовсю к Красноярску: там силы бунтовщиков увеличивались с каждым днем; были получены сведения, что и Щетинкин с одиннадцатью полками спускается вниз по Енисею из Минусинска, на поддержку Зиневичу.
В это время генерал Зиневич начал уже переговоры с большевистской Красной армией, через голову боевого фронта, использовав один неиспорченный железнодорожный провод. Зиневич вел переговоры с командиром бригады 35-й советской дивизии Грязновым, предлагая последнему свою помощь против Белой армии. Большевик, как и всегда, оказался цельнее эсера; всякое сотрудничество он отверг и потребовал сдачи оружия при подходе Советской армии к Красноярску. Тогда генерал Зиневич стал выговаривать «почетные» условия сдачи.
Особенно трудно было двигаться 3-й армии, которая имела район к югу от железнодорожной магистрали с крайне скудными дорогами, по местности гористой и сплошь заросшей девственной тайгой. По той же причине была потеряна связь со штабом 3-й армии.
Штаб главнокомандующего выжидал приближения корпусов в своем эшелоне, медленно продвигаясь на восток, простаивая по нескольку суток на каждой большой станции. В Ачинске на второй день нашего пребывания, около полудня, как раз когда к вокзалу подошел поезд одной из частей 1-й Сибирской армии, раздался около штабного эшелона оглушительный взрыв.
Был ясный морозный день. Солнце бросало с нежно-голубого холодного неба свой золотой свет, как гордую улыбку – без тепла. Мороз доходил до остервенения. По обе стороны яркого солнца стояли два радужных столба, поднимаясь высоко в небо и растворяясь там в вечном эфире. Я вернулся из городка Ачинска, куда ездил купить кошеву для предстоящего похода-присоединения к 3-й армии. Только вошел в свой вагон, не успел еще снять полушубок, как раздался страшный по силе звука удар. Задрожал и закачался вагон, из окон посыпались разбитые стекла.
Схватив винтовку, которая всегда висела над моей койкой, я выбежал из вагона. На платформе у вокзала было смятение. Ничком лежало несколько убитых, и их теплые тела еще содрогались последними конвульсиями. Бежали женщины с окровавленными лицами и руками; солдаты пронесли раненого, в котором я узнал моего кучера, только что вернувшегося со мной. В середине штабного эшелона горели вагоны, бросая вверх огромные, жадные языки ярко-красного пламени.
Кровь и огонь… Вот провел офицер маленького прелестного ребенка с залитым кровью личиком и огромными глазами с застывшим в них выражением ужаса; мальчик послушно шел и только повторял:
– Мама, ма-ама… Хочу к маме…
Выйдя из вагона, я встретился с генералами Каппелем и Ивановым-Риновым; вместе направились к горящим вагонам. Надо было распоряжаться, чтобы спасти всех, кого можно, и не дать распространиться огню.
Число жертв было очень велико. Убитые, покалеченные, жестоко израненные; у одной девушки, сестры офицера, выжгло взрывом оба глаза и изуродовало лицо, несколько солдат также лишились зрения; многим поотрывало руки и поломало ноги. Кому это было нужно? Полз слух, что сейчас же вслед за взрывом последует атака красных, что взрыв, как подготовка к ней, произведен социалистами… Были высланы патрули и дозоры, вызвана из города воинская часть. Закипела работа по приостановке и очистке пожарища.
Кто сделал, на ком вина, что за причина? Все эти вопросы не удалось выяснить точно. Упорно держался слух, что злодеяние, – погибло и пострадало несколько сот человек, – что взрыв был произведен эсеровской боевой ячейкой. Возможно, – недаром эти приверженцы новой религии ненависти, социализма, своим знаменем взяли ярко-красный цвет, цвет страдания, разрушения и смуты. Кровь и огонь…
29
3-я армия Восточного фронта. Образована 14 (22) июля (1 августа) 1919 г. путем переименования Западной отдельной армии. Летом 1919 г. участвовала в Челябинской операции, в августе – октябре – в Петропавловской операции на реках Тобол и Ишим. 10 октября 1919 г. вошла в состав Московской группы армий. В феврале 1920 г. остатки армии, сведенные в отряды (Егерский, Уральский. Волжский, Ижевский, а также 1-я кавалерийская дивизия, 4-я Оренбургская казачья бригада и другие части), вышли к Чите, где 22 февраля были переформированы в 3-й корпус Дальневосточной армии. Командующие: генерал-лейтенант К.В. Сахаров (22 июля – ноябрь 1919 г.), генерал-лейтенант В.О. Каппель (ноябрь – 14 декабря 1919 г.), генерал-майор В.В. Петров (14 декабря 1919 г. – 23 января 1920 г.), генерал-лейтенант К.В. Сахаров (с 23 января 1920 г.). Начальник штаба – полковник В.И. Оберюхтин (22 июля – ноябрь 1919 г.).