При этой обстановке новый главнокомандующий решил сосредоточить армию в районе Томска, Ново-Николаевска и несколько южнее с целью организовать переход в наступление из этого района. 1-я армия должна была сосредоточиться в районе Томска, 2-я армия – в районе Ново-Николаевска и 3-я армия – южнее Ново-Николаевска.
Решение как будто и правильное, но оно покоилось на обстановке, толкуемой решающими в лучшую сторону, на недостаточном понимании происходящих событий, характера отхода, морального состояния частей, наконец, на неправильном учете времени. Если бы даже 1-я армия и не устроила предательства по отношению к своим недавним соратникам, а оказалась в одинаковом с другими моральном состоянии, и то, нам думалось, успеха от наступления ожидать было нельзя. Можно было, может, добиться только некоторой остановки и попытки наступления. Для настоящего порыва вперед не было никаких импульсов. Можно было применить в требовании наступления самые крайние меры, но без духа живого, без веры в большой успех, трудно было толкнуть вперед отходящую массу, инстинктом понимающую обстановку. Уже выше упоминалось, как отходили части: расчет сосредоточения, построенный на том, что отходы будут по 10–15 верст в день и что можно будет оттянуть и переорганизовать резервы, был ошибочным. На самом деле группы, оттягиваемые в резерв, не могли выиграть даже перехода между собой и передовыми частями.
Главнокомандующий со всей своей энергией начал наводить порядок в тылу; расформировывались тыловые учреждения, ставка, высылались на фронт офицеры. Увы, многие не могли даже найти своих новых штабов и частей, так быстро менялось все. Посыпались строжайшие приказы, предъявлялись суровые требования, но все это в существовавшей обстановке было не более как свирепое размахивание картонным мечом. Эшелоны на пути начинали попадаться красным, и они усилили охоту за ними.
Армия быстро катилась назад. В районе станции Татарская я виделся с генералом Каппелем. Он передавал мне о планах на будущее и говорил о необходимости сократить дневные отходы назад. Вместе с ним от станции Тибисская мы доехали до штаба Уфимской группы[45]. И здесь он настаивал на стойкости. Из разговоров дорогой я вынес впечатление, что и генерал Каппель толкует обстановку оптимистично, закрывая глаза на то, что отступление совершается после двух неудачных попыток организовать большое наступление, причем оно происходит в условиях гражданской войны, когда всякие тыловые осложнения и перевороты неизбежны.
Если мы не верили в возможность наступления из района Ново-Николаевска, то на что же мы надеялись? Была действительно слабая надежда на то, что 1-я Сибирская армия запрет красным проход через Тайгу, а все остальное будет отведено в более глубокий тыл, к Иркутску, где за зиму оправится. Ведь между весенним и осенним наступлением было целое лето для подготовки; как же можно было рассчитывать на успех под Ново-Николаевском, в неизмеримо трудной обстановке, когда подготовиться надо было в две-три недели.
Мы приближались к Оби; начал уже меняться характер местности – она стала более закрытой и пересеченной. Снегу больше, и вне дорог двигаться уже трудно. Стараемся добросовестно выполнить приказы и раза два попадаем в опасное положение. Движение вдоль железной дороги принимает чересчур поспешный характер – наш фланг часто под угрозой удара с севера. Если так пойдет дальше, красные могут вступить в Ново-Николаевск раньше, чем мы перейдем за реку Обь.
По приказу командующего 2-й армией Уфимская группа организует маневр для улучшения положения в районе железной дороги. Части, двигавшиеся в районе железной дороги, должны перейти в короткое наступление в районе ст. Чулымская, а мы ударим с юга. Теряем целый день на сосредоточение вместе с оренбургскими казаками и в конце концов выясняем, что в районе железной дороги продолжается спешный отход. Нас выводят в резерв группы, собираемся отдохнуть, но красные, благодаря спешному отходу в районе железной дороги, получили возможность давить на наши тылы. В деревне Поваренково было нападение даже на штаб группы и на групповой резерв. Мы избежали крупных неприятностей только благодаря бдительности.
14 декабря мы перешли в село Бердское на Оби. Большое село, вроде уездного города. Наша левая колонна должна быть еще на западном берегу Оби. Узнаем, что в Ново-Николаевске была какая-то попытка ареста генерала Войцеховского гарнизоном из состава 1-й армии, что помешали поляки. Ползут какие-то слухи о выступлении братьев Пепеляевых против генерала Сахарова. Получаем донесение, что 13 декабря красные были у Ново-Николаевска и утром могли быть уже в городе. На донесение об этом в штаб группы получаем внушение, что это ложные слухи. Вечером события показывают, что мы были правы. Пользуясь тем, что в Бердском была телеграфная станция 3-й армии, переговорил со штабом, бывшим южнее Бердского. Узнал о расположении частей и ориентировал в обстановке у нас. С Ново-Николаевском связаться не удалось – это наводило на размышления о справедливости слухов.
45
Уфимская группа. Образована 17 августа (утв. 12 октября) 1919 г. при реорганизации Западной отдельной армии. Ядром ее являлся бывший 2-й Уфимский армейский корпус. Включала 4-ю Уфимскую, 8-ю Камскую, 12-ю Уральскую стрелковые дивизии и Сибирскую казачью бригаду, а с конца июля 1919 г. – также 13-ю Сибирскую стрелковую дивизию. Командующие: генерал-майор Тарновский (врид; 19–29 августа 1919 г.), генерал-майор С.Н. Войцеховский (29 августа – 1 октября 1919 г.), генерал-майор Р.К. Бангерский (с 1 октября 1919 г.).