14 декабря в Бердском я решил выехать в штаб 3-й армии, куда меня вызвал с неделю назад генерал Каппель для получения нового назначения. Передал командование дивизией и решил на следующее утро быть в штабе группы, а затем уже выехать дальше.
К вечеру штаб перемещался, кажется, в деревню Еленевскую. Севернее по Оби должна быть наша левая колонна. В сумерках штаб во главе колонны выехал в деревню и не был встречен, как обычно, квартирьерами. Деревня длинная, поехали дальше и… в середине деревни столкнулись с входящим с другой стороны Курским советским полком. Я, новый начальник дивизии, начальник штаба и несколько человек вышли из саней, но не успели предупредить людей и распорядиться, как началась перепалка. И та, и другая сторона бросились куда попало, а мы, вылезшие из саней, остались в одиночестве. Сошли в какой-то овраг, решили выбираться.
Выбирались, увы, до рассвета, проплутав около деревни, по глубокому снегу в лесу, около 12 часов. Только благодаря очистившемуся небу и звездам мы, наконец, ориентировались и к рассвету вышли на мельницу, в 3 верстах от деревни, на той дороге, где накануне прошла наша левая колонна. Оказывается, она, узнав о взятии красными Ново-Николаевска и движении их по правому берегу Оби на юг, отошла. Донесение где-то запоздало. Хорошо, что красные не успели еще занять эту мельницу. Эта ночь заставила меня отложить отъезд. В штабе группы решили, что мы попали в плен к красным.
Отход продолжался. Распоряжений об остановке на Оби и переходе в наступление не получалось – очевидно, верны те слухи, что ходят о каких-то непорядках в Томске, в 1-й армии, об уходе Сахарова. Достоверных сведений нет, и в дальнейшем на нашем пути сибирская тайга. Мы заняты обследованием дорог – расспрашиваем, собираем карты, – разговоров о планах больше нет.
Местность после реки Обь уже совсем не та, что западнее, – пересеченная; без дорог ехать уже нельзя. Глубокий снег, точно мы попали в другую полосу, более обильную осадками. Населенные пункты здесь пока еще большие, но на картах их почти нет – приходится каждый день пополнять сведения расспросами. До Оби мы не чувствовали никаких стеснений в размещении на ночлег; после Оби сразу все изменилось; во-первых, через Ново-Николаевск хлынуло большое число обозов, население эшелонов начало бросать вагоны и там, где была возможность, пересаживались в сани. Вся двигающаяся на восток лавина начинала жаться к железной дороге; по мере приближения к тайге теснота стала ощущаться все более и более; раньше мы без всяких затруднений заканчивали свое дневное движение в 5–6 часов, становясь на ночлег до темноты; теперь рано выступаем, двигаемся целый день, часто останавливаясь, и не всегда успеваем добраться к ночлегу до темноты. На ночлегах недоразумения, теснота отчаянная, иногда простаивание на улице часами.
До тайги все дивизионные обозы и учреждения еще в сравнительном порядке; перед тайгой все начинает расстраиваться. Артиллерия с большим трудом, но все же тащится; скоро артиллеристам придется похоронить свои пушки в снегах тайги.
Мы переходим реку Томь у Усть-Искитимского и углубляемся в тайгу, направляясь на Мариинск – до него не менее четырех переходов – по страшной глуши. Счастье еще, что переселенческое управление последние годы проложило несколько дорог-просек и кое-где по дороге появились жилые оазисы – группы из трех – пяти домов новоселов.
Начинала все сильнее и сильнее давать чувствовать себя сибирская зима. Нужно сказать, что в армии еще перед Омском перестали надеяться на получение какой-либо обуви и одежды; в Омске нам удалось достать немного валенок, но это было каплей в море. После Омска начинается добывание полушубков и валенок, саней, лошадей по деревням на пути. Сначала все это шло в рамках платных реквизиций, но что дальше, то больше начиналось своевольство. С одной стороны, платные реквизиции не давали сразу заметных результатов, с другой, холода увеличивались и, наконец, стоило только начать прибегать к таким способам одеть людей, начинаются злоупотребления. Борьба с такими злоупотреблениями в этой обстановке ограничивалась только мерами против злостных случаев и мародеров. И это скоро стало слабеть, так как люди мерзли.