Два-три дня движения по тайге были тяжелыми. Еще далеко до рассвета начинается выступление – вытягивание из набитого до отказа поселка. Брань, окрики, много всяких недоразумений. Наконец, лента вытягивается. Дорога – не свернешь ни вправо ни влево. Даже разъехаться трудно. Случится какой-нибудь пустяк с одной подводой – все стоит. 18–20 верст проходится почти в сутки – поздно ночью добираемся до нового поселка. Хлеба не достать, пекут по очереди на сковородке лепешки из тут же разведенного теста. Зато сколько было радости, когда тайга начала редеть и появились первые признаки, что ее прошли благополучно. Сравнительно благополучно, так как были и нападения: другая наша колонна поблизости к железной дороге была застигнута на ночлеге и не могла выбраться без больших потерь. Брошена часть обоза, артиллеристы не могли тащить дальше своих пушек.
В двадцатых числах декабря мы выбрались к Мариинску, где стоял штаб 2-й армии генерала Войцеховского. Масса ошеломляющих новостей, увы, тяжелых, сулящих полное безнадежности будущее для армии и всех остатков Белого движения.
События в 1-й армии не ограничились выступлением Ивакина против Войцеховского в Ново-Николаевске. На станции Тайга братьями Пепеляевыми, при помощи своих частей, был арестован главнокомандующий генерал Сахаров, как чересчур «старорежимный» и будто бы ополчившийся против 1-й армии. От этого шага недалеко было до покушения на самого Верховного Правителя. Братья Пепеляевы не пристали открыто к восставшим в тылу, отрицали свое участие в выступлении полковника Ивакина, но, несомненно, колебались и не чуждались эсеровских настроений.
Скоро генерал Пепеляев на самом себе испытал развал своей армии. Вместо ожидаемого закрытия дороги для красных в тайге и у Томска, части 1-й армии выступили против былых своих соратников и чуть не арестовали генерала Пепеляева. Надежда на 1-ю армию, выведенную в тыл еще в первых числах ноября для того, чтобы, отдохнув, остановить дальнейшее наступление красных, разлетелась совершенно.
Скоро прибавилось еще предательство Красноярского гарнизона во главе с генералом Зиневичем, потребовавшим, чтобы отходящая армия подчинилась новой власти, какой-то «Земской», и сдала оружие. Мы тогда еще не знали, что делается в Иркутске, но, конечно, можно было предугадывать дальнейшее.
Вдоль железной дороги красные продолжали наседать, прибавилась угроза со стороны Томска. На железной дороге сплошная лента эшелонов. Уже много эшелонов не дошло до Тайги и попало к красным. Рассказывают потрясающие ужасы об этих эшелонах, особенно санитарных. Силою вещей принуждены обороняться и поляки, так как и их эшелоны не могут продвинуться. Чехи прошли за Красноярск, и там произошли возмутительные случаи с эшелонами Верховного Правителя: чехи отняли силой паровозы. 2-я армия выбралась из тайги, а о 3-й нет вовсе сведений. Она пробирается через тайгу где-то южными путями. Посылались разъезды, но безрезультатно.
Необходимо торопиться с движением к Красноярску, так как туда могли подойти советские части, а кроме того, были неопределенные сведения об отрядах Щетинкина, будто бы продвигавшихся к Красноярску. В то же время нужно было добиваться связи с 3-й армией и облегчить ей по возможности выход к железной дороге.
Вместо генерала Сахарова главнокомандующим был назначен генерал Каппель; Войцеховский категорически отказался, Каппель был вынужден согласиться. Командующим 3-й армией назначался я; приказ отдан чуть ли не 14 декабря, в день, когда я чуть не попал к красным в Еленевском, но не смогли передать его вовремя, и я узнал о нем дней через десять. Последние известия мне показались какой-то иронией. 3-я армия где-то, с ней нет связи; если выйдет благополучно, вольется в один поток отступающих. Какие там новые командующие армиями, когда нужен всего один, направляющий движение колонн к определенному месту, где можно отдохнуть, а может, отсидеться. Разве только для того, чтобы оставить прежнюю организацию?
Боевые действия – только для устранения препятствий с пути. Если бы была еще надежда, что в районе Иркутска благополучно и твердо, то можно бы мечтать о прикрытии Иркутска с запада, пользуясь каким-нибудь дефиле. Нужен один энергичный начальник для упорядочения движения и несколько колонных начальников. Кроме всего этого, я просто не считал себя способным вообще к такой роли. Я высказал генералу Войцеховскому все это и затем в Ачинске генералу Каппелю. Он не настаивал на вступлении в командование, тем более что связи с 3-й армией все еще не было, несмотря на то что посылались кавалерийские части искать соприкосновения с ней.