Читинская группа генерала Бангерского давала сведения о шевелении и нажиме красных в обеих группах, то есть Верхнеудинской и Нерчинской, но этим сведениям не придавали особого значения, и штаб армии все еще оставался в Чите. Управляющий военным ведомством был настроен еще более оптимистически – он мечтал о скором движении на запад. Народное собрание считал помехой всему – и единению, и будущим успехам; трудно сказать, как он представлял себе положение в тылу с партизанами. Командующий армией обсуждал меры по организации тыла, но все же, видимо, и ему не хотелось бросить Читу.
В общем, обстановка благоприятствовала красным. Растянутое положение Дальневосточной армии давало возможность Амурской группе красных прорвать это расположение в любом пункте с незначительными силами. Этим сразу нарушалась связь между группами армии, нарушалось железнодорожное движение, нарушалось снабжение, западные группы могли быть отрезанными.
Мне известно, что опасность положения командованием понималась, о ней неоднократно говорил генерал Бангерский, указывая на необходимость разгрузки Читы, чтобы ее в любое время можно было оставить, то есть придерживался первоначального плана. Но по-видимому, все еще рассчитывали на результаты переговоров; даже неудачная попытка делегации Народного собрания проехать в Нерчинск для разговоров и сведения о появлении бронепоездов красных на ст. Урульга, то есть об угрозе железнодорожному узлу ст. Карымская не разрушили оптимизма. В середине октября в Чите открылся казачий съезд, на который прибыл атаман со всем своим штабом: съезд этот противопоставлялся работе Народного собрания и должен был поднять снова авторитет атамана. Настроение было праздничное, с банкетами и речами.
Штаб армии, ввиду угрозы ст. Карымская со стороны ст. Урульга, к 16 октября перебросил в Макавеево, Карымскую и Кручину части 1-й Маньчжурской дивизии из 1-го корпуса и усилил этот участок броневиками. Эта мера, конечно, не могла изменить положения; наоборот, она ставила в угрожаемое положение большие силы, чем ранее, так как дорога оставалась уязвимой в любом пункте. В эти дни началось шевеление Верхнеудинской группы, замечено было более сильное, чем обычно, передвижение красных к северо-востоку от Читы.
В ночь с 18 на 19 октября красные перешли в наступление, имея главной задачей захватом станции Карымская отрезать Читу от тыла и захватить ее со всеми остатками армии и имущества. Для большого разъединения войсковых групп, расположенных вдоль линии железной дороги, и воспрепятствования им оказать помощь Чите небольшие конные отряды были направлены для захвата и разрушения железной дороги на станциях Агу и Моготуй, Борзя и Хадабулак.
19 октября станция Карымская была занята красными. Части Дальневосточной армии отошли от Карымской в двух направлениях: большая часть на Макавеево, а часть на Моготуй. Расположение вдоль железной дороги было прервано. Атаки красных с севера на станцию Макавеево были отбиты, но часть Читинской группы, именно Маньчжурская дивизия, пострадала. В тяжелое положение попали броневики, которые не могли пробиться, так как мосты оказались попорченными; они были сожжены. Одновременно красные заняли станцию Агу, прервав связь с штабом 2-го корпуса в Оловянной. Попытка захвата станции Борзя и Хадабулака красным не удалась, но разъездам красных удалось попортить полотно железной дороги и телеграф, так что связь между Оловянной и Борзей тоже была нарушена.
Главнокомандующий и командующий армией с частями своих штабов были отрезаны в Чите. Командиры 1, 2 и 3-го корпусов, бывшие при своих войсках на линии железной дороги, каждый самостоятельно начали принимать меры по охране своего района, общее руководство было потеряно. Оно должно было лечь на генерала Молчанова, как заместителя командующего армией. Читинская группа 20 октября попыталась пробить себе дорогу на восток вдоль магистрали, но была отброшена от Карымской, и перед командованием возник вопрос, как выбираться из Читы. Атаман Семенов вылетел из Читы на аэроплане, а командующий со штабами присоединился к общей колонне Читинской группы.