После погрузки всех моих раненых и больных я с остатком полка направился в маленький поселок в 2–3 верстах от Мысовой, где была расположена Воткинская дивизия. Нас встретил конный разъезд дивизии и проводил нас к месту расположения нашего полка. Все быстро разместились по хатам, а я пошел в штаб Воткинской дивизии к полковнику фон Ваху. Полковник фон Вах приказал мне выслать заставу на южную сторону поселка и сказал, что он берет на себя все другие направления охранения. По возвращении к себе в полк, как мне жалко было будить командиров батальонов и приказывать им выставить заставу! Так как я поместился в расположении 2-го батальона, то и приказал его командиру сделать это.
С удовольствием скидываю с себя одежду, которую не снимал ни разу после боев под станцией Зима. Мечтаю… сейчас съем горячего супа с нашим черным (ржаным) русским хлебом, напьюсь горячего чая, вкус которого уже почти забыл, и… лягу спать, спать без просыпу, до бесконечности…
Мой полк вошел в тайгу в составе 680 штыков, а на Мысовой от полка осталось 265 человек в строю, с 38 офицерами. Господь наш свидетель – мы вывезли всех наших раненых и больных.
На второй день нашего отдыха я собрал всех офицеров полка и решил из полка сделать отдельный 49-й Сибирский батальон. Всех стрелков разделил на две роты, сделав бывших командиров батальонов командирами рот, я же принял батальон. В этот же день я получил маршрут, по которому на следующий день утром мы должны были следовать. Наша цель – сосредоточиться в городе Чите, где находился штаб Забайкальского войска и штаб атамана Семенова. Какое будет счастье опять попасть на территорию, свободную от коммунистов!.. Также нам обещали, что по прибытии в Читу мы получим продолжительный отдых (отдых нам был нужен как воздух после всего пережитого и перенесенного!), а также будет смена всего нашего вооружения, главным образом винтовок…
В этот же день я чуть не стал жертвой несчастного случая, чуть не лишился жизни от руки моего же офицера. Ко мне в комнату вошел начальник хозяйственной части полка капитан Попов, брат моего адъютанта. Я относился с большим уважением к этому честному и энергичному офицеру. Не обращая внимания на капитана, я продолжал возиться с моими сапогами, которые никак не хотели оставить мои ноги. В комнате я был один. Наконец, усилие – и сапог полетел в угол комнаты. С большим облегчением и удовольствием поворачиваюсь к капитану Попову и… встречаюсь с дулом нагана… На меня смотрят безумные глаза с дрожащими, перекошенными губами, и он почти шепотом говорит: «Ага! Попался! Помучил нас и довольно!.. Больше снегу не хочу!.. Ты слышишь… Не хочу!..» Мелькает мысль: это то, что происходило с большинством больных тифом, он бредит, – но знаю, что малейшее мое неосторожное движение, и я получу пулю в лоб. Сижу как вкопанный. К моему счастью, капитан стоял спиной к двери. Дверь тихонько отворилась, и я увидел дорогое мне лицо моего денщика. Он как кошка подкрался к капитану и бросился на него. Раздался выстрел… еще… еще… Я бросился на помощь моему денщику. На звуки выстрелов вбежали дежурные связисты, которым я сразу крикнул: «Не бить, тихонько, он болен!» Капитану скрутили руки, прибыл доктор Ломоносов и, посмотрев на капитана, сказал только одно слово: «Тиф». Быть убитым, да еще своим же офицером, хотя он и был в бреду, – это ужасно. Кто не видел больных тифом, тот не может представить себе всей трагедии происходящего с больными. Идя по тайге при сорокаградусном морозе, тифозные больные часто скидали с себя одежду, и, если мы не успевали одеть их, они замерзали. Как я уже указывал ранее, многих мы вынуждены были связывать по рукам и ногам, дабы удержать их в санях. В бреду человек способен на невероятные вещи.
На следующее утро батальон был выстроен и ждал моего прихода. Подойдя к батальону, я поздравил всех со скорым отдыхом, но предупредил, что, идя к Чите, мы можем столкнуться с партизанами и нам придется в таком случае, конечно, вступить с ними в бой. Но, посмотрев на лица своих бойцов, я увидел у всех одно выражение: «Пусть попробуют нас задержать, нас, жаждущих отдыха! Мы слишком зачерствели, поломают зубы!»