— Верно.
— Как только он это сделал, правительство поставило ваш дом под круглосуточное наблюдение.
Неожиданно стеклянный глаз на передней панели приставки кажется мне очень большим и покрытым капельками.
— Они влезли в наш кабель?
— Им не пришлось. Кабельщики и рады сделать грязную работу — в конце концов, они правительству обязаны своей монополией. И все расчеты, какие ты делал через Растера, посылались напрямую кабельщикам, а от них — правительству. У нас там крот сидит и все нам сливает через анонимный почтовый сервер в Ювяскюля, Финляндия.
— А с чего бы это правительству напрягаться?
— Они сильно напряглись, — говорит Кодекс. — Они намерены уничтожить симолеоны. И если понадобится, то по ходу растоптать вашу семью.
— Зачем?
— Потому что если они не уничтожат е-деньги, — говорит Кодекс, — то е-деньги уничтожат их.
На следующий день я появляюсь в офисе своего брата, стандартном, переделанном из старой электростанции в ближнем Вест-сайде. Он заканчивает какие-то телефонные переговоры и взмахом руки зовет меня в кабинет: пещерообразное пространство с гигантской паровой турбиной в качестве элемента конференц-системы. Надо полагать, это у него так чувство юмора проявляется.
— Ты разве не обязан сейчас по инфохайвею для вышедших в тираж мотористов гонять? — спрашивает он.
— Избавь меня от этого покровительственного тона, — говорю я. — У нас, криптоанархистов, времени на такие шуточки нет.
— Криптоанархистов?
— Часто также используется термин «панархисты».
— Прикольно, — говорит он, обдумывая это словечко. Уже прикидывает, как бы его в рекламе использовать.
— Ты сегодня весь из себя такой румяный и довольный, — говорю я. — Две щедрых пинты «Хогсити-портера» с ребрышками из спины ягненка на гриле в «Дайвен-Лэйквью»?
Внезапно он садится очень прямо и бросает вокруг взгляд украдкой, словно заподозрил, что над ним собрались подшутить, и не хочет остаться в дураках.
— Как ты узнал, что у меня было на ленч?
— Так же, как узнал, что ты с налогами жульничаешь.
— Что?!
— В прошлом году ты поставил у себя в офисе новую необлагаемую налогом кушетку. Но она была раскладная, а это не допускается.
— Хакеры, — выдыхает он. — Вы влезли в мои записи, ага?
— Ты выиграл «стратолаунжер».
— Я думал, оно под защитой.
— В файлы труднее пролезть. Но каждый раз, когда информация пересылается по проводам — например, когда Энн просит Растера помочь ей с налоговыми вычетами, — ее можно перехватить и расшифровать. Ибо, брат мой, ты купил приставку, защищенную стандартным соглашением о безопасности передачи данных, а стандартное соглашение соснуло хуйца.
— Ты к чему клонишь?
— К тому, — говорю я, — что надо бы нам подыскать местечко, которое не прослушивается.
— Прослушка?! Какая может быть... — начинает он. Но я киваю на телевизор в углу офиса и бисеринку фронтальной камеры в приставке.
В итоге мы идем гулять по берегу озера: для январского Чикаго полное безумие. Но мы ребята из славной Северной Дакоты и к морозам устойчивы. Я рассказываю про кабельщиков и Растера.
— Господи! — говорит он. — Хочешь сказать, что эти числа не секретны?
— И близко не. Они уже попали к двадцати семи правительственным подсадным уткам. Те уже переслали свои заявки с верными ответами «ФедЭксом». И на данный момент все твои симолеоны, эквивалент двадцати семи миллионов, обречены угодить прямо в лапы этих подсадных уток, в воскресенье на Супербоуле. Ты заимеешь полный пиарский кошмар. Твои симолеоны станут вкладывать в комиксы и бейсбольные карточки, заявляя, что так надежнее. Они примутся целеустремленно банкротиться и винить в этом тебя. Они будут показываться на безвкусных ток-шоу парами и тройками, рассказывая, что их симолеоны-де таинственным образом испарились в ходе транзакций через Метавселенную. Короче, они уничтожат твой бизнес и имидж. Результат: победа правительства, которое ненавидит частные валютыи боится их. Банкротство для тебя, мамы и папы.
— Почем тебе знать?
— Это ж твое агентство обосралось с тотализатором. Как только грянет катастрофа, твои акции обвалятся. Мама с папой потеряют миллионы виртуальных прибылей, которых так и не успели почувствовать. Потом крупные держатели акций засудят твою задницу, брат мой, и ты проиграешь. Ты поставил на кон безопасность компании против глючного чипа в приставке, и это ты, как член правления корпорации, несешь ответственность за потери.
В этот момент мой большой братец Джо оседает на парковую скамейку: надо полагать, все равно что на блок сухого льда сесть. Но ему начхать. Он не чувствует физической боли. Мне бы злорадно восторжествовать, но я не стану.