И все это — новая жизнь в новом окружении, в новом веке — совершится благодаря Божьей силе, которую саддукеи недооценивали.
Современные дебаты
У саддукеев много последователей — таких же умных, таких же глупых. Некоторые из них почти слово в слово повторяют доводы своих предшественников. Они изображают «воскресение» в карикатурном виде с целью полностью развенчать даже само это понятие. Они говорят о нем в грубо материалистических тонах, как будто «воскресение» это то же, что и возвращение к жизни с помощью искусственного дыхания. Им представляется, что под «воскресением» христиане понимают чудесное материальное восстановление земного тела, которое затем возобновит свою прежнюю жизнь и функции. Они скептически спрашивают о том, что же будет с теми, чьи тела были разорваны в клочья при взрыве (в нашем столетии это был самый распространенный вопрос во время мировых войн), или с теми, чьи тела были кремированы и в виде пепла развеяны по ветру. И они на самом деле полагают, что подобные вопросы должны повергнуть христиан в смущение и тем самым развенчать учение о воскресении как абсурдное и нелепое! Они никак не поймут, что, согласно Новому Завету, воскресшее тело (хоть оно и сохранит какую–то связь с прежним, земным телом) будет совершенно иным, что сила Божья даст людям новые и славные тела. Слыша их незрелые суждения, вспоминаешь, как апостол Павел бранил коринфян, когда те спрашивали его: «Каким же образом воскреснут мертвые? В каком теле они явятся?» «Безрассудный!» — отвечает одному из них апостол. — То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело… Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор. 15:35–38,42–44).
Другими «современными саддукеями» являются научные материалисты, о которых я упоминал уже раньше. Их взгляд на реальность ограничен лишь тем, что могут воспринять пять человеческих чувств. Они отрицают все, что невозможно доказать на опыте. Они полагают, что Вселенная — это закрытая, саморазвивающаяся система, которую можно объяснить, лишь исходя из нее самой, и которая управляется так называемыми естественными законами. Из этого следуют, по их мнению, два логических вывода.
Во–первых, у них не остается места для Бога. В прежние столетия в мире науки было принято разделять естественный закон и вмешательство Бога. Естественный закон должен был объяснять наиболее явные процессы, в то же самое время оставляя место для Бога в тех сферах, где такого закона (пока) не было заметно. Согласно этой точке зрения, великий Бог творения «съежился» и превратился только в простого «Бога белых пятен». Один из самых явственных тому примеров мы найдем в письме Исаака Ньютона, в котором он писал магистру своего колледжа в Кембридже так: «Суточное вращение планет невозможно объяснить силою тяготения. Для того, чтобы они так вращались, необходимо вмешательство руки Божьей»[40]. Иными словами, естественный закон (в данном случае, закон о силе тяготения) объясняет вращение Земли вокруг Солнца, но вокруг своей оси ее вращает Бог. Как замечает профессор Коулсон, «подобные заявления могут привести к катастрофе». Если Бог всего лишь «затыкает» собой белые пятна, то по мере продвижения науки и заполнения этих белых пятен, Бога постепенно вытеснят из Его собственной Вселенной.
Но христианский Бог никогда и не был «Богом белых пятен», даже если некоторые христиане и представляли Его именно таким. Когда маркиз де Лаплас «услышал упрек Наполеона за то, что не упомянул Бога в своем великом труде, посвященном небесной механике», он справедливо ответил ему: «Государь, у меня нет необходимости в этой гипотезе»[41]. Своими словами он вовсе не отрицал существование Бога, ибо сам был христианином. Он отвергал именно попытки использовать Бога в качестве затычки для научных «щелей». Таким же образом во время дебатов с Т. Г. Хаксли в I860 году, на знаменитом заседании Британской ассоциации в Оксфорде, епископ Самьюэл Уилберфорс ошибочно утверждал, что дарвиновская теория эволюции является попыткой «низвести Бога с Его престола»[42]. Совсем не обязательно заключать, что дарвиновская теория пыталась достичь чего–либо подобного и, тем более, что ей это удалось. В своем заблуждении христиане нередко стремились сохранить ту или иную «территорию» от вторжения науки и тем самым «отстоять» эту территорию для «Бога». Отчасти именно поэтому такие люди, как Джулиан Хаксли, с презрением отбрасывают само понятие «Бога»: «Понятие Бога как сверхъестественной личности является всего лишь способом объяснить неизвестное, используемым для того, чтобы заткнуть прорехи там, куда еще не дошла научная мысль»[43]. Несомненно, нам придется согласиться с профессором Дональдом Маккеем, сказавшим, что этот «спор заслуживает забвения, ибо на самом деле прения шли не между наукой и христианством, а между неверными взглядами обеих сторон»[44].