Вряд ли можно чрезмерно преувеличить всю порочность такого поведения.
Если за фарисейской набожностью кроется себялюбие (стремление раздуть свою собственную славу), то христианами движет подлинное благочестие (стремление воздать славу Богу). Прежде всего, христианин осознает, что щедрость, молитва и пост важны сами по себе. Они существуют для того, чтобы выразить искреннее желание служить другим, искать Бога или воспитывать себя. В каком–то смысле, дальше этого нам и не нужно — да и не хочется — заглядывать. Тем не менее, придется сказать кое–что еще, ибо хотя, как мы уже сказали, щедрость, молитва и пост связаны, соответственно, с другими людьми, с Богом и с самим человеком, тем не менее, христианин также связывает все это с Богом. Он знает, что его долг по отношению к другим людям и к самому себе является частью его долга перед Богом, поскольку все, что бы он ни делал как христианин, совершается для того, чтобы угодить Богу, воздать Ему честь и славу. И поэтому, хотя для людей его милостыни, молитвы и пост остаются тайной, для Бога все это тайной не является. Напротив, как раз тогда, когда человек «втайне» творит милостыню, молится и постится, Бог видит все это и пребывает вместе с ним.
Заключенная здесь истина прекрасна: если мы творим дела своей религии перед людьми, то непременно низведем ее до самого омерзительного уровня. Если же мы творим эти дела перед Богом, то религия наша непременно обретет благородство. Это единственный способ сохранить ее реальной, неподдельной и истинной. Почему это так? Отчасти потому, что у нас таков Бог (Кто Он такой и Что Он — подумайте!). А отчасти потому, что Он «видит» не только внешний блеск, заметный всем вокруг, но и сердце; не только сам поступок, но и помышления и мотивы, кроющиеся за ним. Поэтому жить и действовать в присутствии Бога — значит жить в подлинной реальности, а совершать набожные дела перед людьми — значит просто давать представление.
Мне кажется, сейчас нам нужно сделать небольшое отступление. Некоторые верующие озадачены кажущимся противоречием между этим запретом творить дела благочестия на публике, чтобы все их видели (Мф. 6:1), и несколько более ранней заповедью Христа: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Так что же нам теперь, спрашивают они, творить добрые дела, чтобы люди вокруг их видели или нет? Однако все это противоречие является таковым только на словесном, поверхностном уровне. Чтобы пояснить это, нам нужно рассмотреть три момента.
Во–первых, эти два стиха относятся к совершенно разным аспектам нашей христианской жизни. Наша «набожность», которую не стоит выносить на публику, чтобы показаться перед людьми, — это милостыня, молитва и пост; эти обязанности могут и должны оставаться в тайне. С другой стороны, наш «свет», который должен сиять, дабы его видели люди, — это «добрые дела», дела милосердия, которые мы творим, когда кормим голодных, одеваем нагих и ухаживаем за больными; эти дела никак не спрятать от тех, для кого они совершаются.
Во–вторых, эти два стиха предостерегают нас против совершенно разных ошибок. Иисус сказал: «Так да светит свет ваш перед людьми», предупреждая грех трусости; а Его слова «Не творите милостыни перед людьми» были сказаны в противовес греху тщеславия. Как писал об этом А. Б. Брюс, мы должны «выступать вперед, когда возникает искушение спрятаться, и прятаться, когда возникает искушение показаться»[141].
В–третьих, несмотря на все эти различия, конечная цель у обеих заповедей одна, а именно: воздать еще большую славу Богу. Набожность наша должна быть тайной, а добрые дела — на виду у людей, чтобы они прославляли не нас, а Отца, Который на небесах.
Покончив с отступлением, мы можем теперь посмотреть на разные награды, причитающиеся за совершенные дела благочестия.
Альтернативные награды
Какое вознаграждение получает фарисей за свою тщеславную кичливость? Самый простой ответ на это — никакого: «Не будет вам награды от Отца вашего Небесного» (Мф. 6:1). Здесь говорится, что фарисей ничего не получит от Бога; однако отсюда вовсе не следует, что ему не будет вообще никакой награды. Он свое получит. Получит он ту награду, к которой стремился, ни больше ни меньше — похвалу людей. Какого вознаграждения ждет актер по завершении спектакля? Аплодисментов публики. Какой награды ждет религиозный лицедей? Да той же самой — аплодисментов! Но как только они стихают, больше ничего не остается. Вот в чем заключается смысл отрезвляющих слов Иисуса, повторенных Им трижды: «Истинно говорю вам: они уже получают награду свою» (ст. 2, 5,16). Это значит, что или «они уже получили свою награду» (и больше ничего не будет) или «они уже достаточно награждены». В греч. переводе применено здесь слово apecho[142]. Это слово часто употреблялось в те времена, когда речь шла о выдаче денежной расписки. По словам профессора Таскера, оно означает, что «все уже выплачено сполна»[143].