— Пойдем и мы в Слатину.
Было много желающих пойти с нами, но я не мог взять всех. Тогда мы отслужили всенощное бдение и бросили жребий. После этого я сказал, что если кому-нибудь выпал жребий идти в Слатину, а он не хочет, то пусть поменяется с тем, кто хочет. И так мы отправились из Сихастрии, тридцать монахов на автобусе.
Когда мы подъехали к Тыргу Нямц, на дорогу высыпало множество людей и перегородило ее. Они не хотели пропускать нас дальше. До них дошли слухи, будто нас отправляют на соляные рудники[58]. Мы вышли из автобуса и стали просить людей успокоиться, поскольку нас не везут на соляные рудники, а мы едем в монастырь Слатина, и если они захотят, то могут в воскресенье прийти к нам на службу. Тогда они успокоились и пропустили нас. В воскресенье мы увидели многих из них. Они пришли, чтобы убедиться, что нас не увезли на соляные рудники.
Отец Паисий, наш духовник, отправившись с нами в Слатину, оказал нам добрую службу, ибо каждый день к нам приходили десятки верующих. Святость его, Господь да упокоит его душу, исповедовал день и ночь, а народ, видя его великую кротость, с любовью внимал ему.
Патриарх Юстиниан выделил на наше попечение шесть мужских монастырей и два женских — Ры́шка и Ва́тра Молдовицей. Он издал письменное распоряжение, чтобы ввели в них канонический и уставный распорядок монастыря Сихастрия. Тогда мы запретили там вкушение мясной пищи, ввели служение утрени в полночь, чтение Псалтири в храме, назначили духовников из наших отцов для еженедельного исповедания монастырского братства, по чреде. Все отцы и братия придерживались общежительного чина с великой любовью, ибо научены были этому в Сихастрии».
В этот же период на отца Клеопу были возложено бремя возобновления духовной жизни в монастыре Путна. Он взял с собой много монахов из монастырей Сихастрия и Слатина, отправился в монастырь Пу́тна и ввел там тот же общежительный чин.
В монастыре Слатина отец Клеопа продолжил учить народ правой вере. Потому власти не были довольны им, и в результате его арестовали, отвели в милицейский участок в Фэлтиче́нь, как якобы саботирующего национальную экономику:
— Ты саботируешь национальную экономику. Говоришь людям, что сегодня святой Николай, а завтра Георгий, и они не выходят на работу, сидят сложа руки.
«Меня посадили в камеру, — вспоминал старец Клеопа, — в которой не на что было лечь, а пол был цементированный и горело множество электрических лампочек. Я совсем не мог уснуть. Пытался ладонями закрыть глаза от света, но это не очень помогало. Выйдя оттуда, я узнал, что они хотели, чтобы я лишился памяти и не смог больше учить народ.
Но Господь спас меня, и я пробыл там недолго. Секретарь милиции в Фэлтиченах, женщина с рыжими волосами, узнав, что меня арестовали, когда ее не было на службе несколько дней, и привели туда, заступилась за меня перед начальником и освободила меня. Она пришла ко мне и спросила, узнаю ли я ее. Я ответил, что не узнаю. Тогда она сказала, что она дочь Опинкару, очень богатого еврея.
У него была фабрика строительных материалов в Гэине́штах. Поняв, что скоро придут отбирать его имущество, он ночью погрузил кроватные сетки, ковры, одежду и привез все это в наш монастырь. Тогда он просил меня:
— Отче, спрячь это, они хотят отнять у меня все добро и посадить в тюрьму.
И я принял его.
Дочь его сказала мне:
— Отче, великий грех совершил тот, кто арестовал тебя. Ты поступал так, как велит Христос, ты помогал и жидовину, и крестьянину, не делал различия между ними. Если бы я была на службе, ты не оставался бы под арестом.
Я, как понимал, старался делать добро. И вот…»
Митрополит Антоний Плэмэдялэ
Настоятель Слатины[59]
У настоятеля монастыря Слатина Клеопы двери келии были всегда открыты, и его примеру следовали все остальные. Не запирали своих келий ни ночью, ни уезжая куда-либо, никогда.
У отца Клеопы в келии был топчан, сколоченный из досок, и на нем лежала одна-единственная вещь, служившая и матрасом, и простыней, и одеялом, и подушкой, — лохматый кожух, в котором он пришел от овец, когда был избран настоятелем Сихастрии. В келии еще стоял стол из еловых досок, стул и висела черная икона Богородицы, вероятно, попавшая к нам из Эфиопии. Вот и все. Здесь он спал, молился, принимал гостей, которых усаживал на своем ложе, принимал верующих для исповеди и беседы.
В храме, кроме обычных богослужений, в некоторых монастырях, какова и Сихастрия, все время читается Псалтирь. Когда все работают или спят, молитва не прекращается. Читающие Псалтирь меняются каждые два часа.