Не было другого такого, как он
В свои «сто без трех», как он любит говорить, когда его спрашивают, сколько ему лет, Михай Стефэноае рассказывает нам с большим пафосом о том человеке, который, когда клал свою руку на его голову после исповеди, казался ему небесным святым.
— Через папу я познакомился с Батюшкой. У папы была хорошая дойная корова, она давала по двадцать литров молока в день, а тогда, после войны, не было скота у монастыря, он был беден. Папа сказал так: «У меня есть хорошая дойная корова, и я приведу ее сюда, в монастырь. Я живу один с бабкой и все больше пощусь, мне не нужно столько молока. Приведу ее сюда». Три года он водил корову в монастырь Слатина. Летом отводил ее в монастырь, а зимой приводил домой.
Мне отец Клеопа говорил: «Ты мне как сын», — хотя он был младше меня на четыре года. Он мне рассказывал свою жизнь, с тех лет, как был маленький. Он был очень верующий, и когда я приходил к нему, он говорил: «Матерь Божия да благословит тебя, Матерь Божия да благословит тебя!» Он был как святой. Большую веру имел в Бога и в Матерь Божию!
Коммунисты хотели сделать из монастырей музеи, чтобы осталось по одному монаху, как хранители чтобы были. Отец Клеопа склонял голову и говорил: «Бог выше. Бог сделает по Его ведению, не как они хотят». Но не говорил им вслух, а то его арестовали бы на месте.
Отец Клеопа рассказал мне все детство Антония Плэмэдялы. Он был преподавателем в Бухаресте, и ни один монастырь не принимал его, боясь коммунистов.
Отец Клеопа принял его в Слатину. Отец Клеопа послал его в Яссы с письмами из Слатины, и милиционеры поймали его. Потом пришли к отцу Клеопе, чтобы снять его, потому что он принял отца Антония Плэмэдялу. Тогда отец Клеопа убежал в горы. Люди верующие и надежные приносили ему сухари, свечи… Был такой Петре Аксинте, настоящий ученик, лучше, чем монах, он ходил к нему из месяца в месяц.
У него была колиба[71], где теперь скит, в Пахомии, а милиционеры искали его с собаками. Такая сила Божественная была в нем, что собаки проходили мимо него и не могли его найти. Ходил и я к нему с Петре Аксинте. Очень тяжело там жить, но Бог укреплял его. Петре Аксенте больше всех заботился о нем. Рассказывал он об отце Клеопе, что однажды он ослаб страшно и не мог дойти до землянки; упал на землю, как в обмороке. Тогда он отломил частичку от Святого Причастия, положил в рот и мгновенно пришел в себя и смог вернуться в землянку. Чудесное дело! Бог был с ним, куда бы он ни шел, Бог был с ним.
Ни медведь, ни волк, никакой другой дикий зверь ни разу не напал на него, сколько он жил в лесах. Иногда он ел вместе с медведем по картофелине в день. Летом он все больше ел грибы и крапиву, а зимой сухари.
Он имел веру непоколебимую и говорил: «Куда бы я ни пошел, Бог со мной». Не было священника с такой большой верой в Бога, как он. Он ни шагу не делал, не испросив помощи у Бога: «Боже, помоги мне! Боже, помоги мне!»
Я исповедовался раза четыре у отца Клеопы. Когда он клал руку мне на голову, как будто это был святой с небес, такой была его рука на голове моей. Когда я его спрашивал об епитимии, он говорил: «Какую епитимию мне тебе дать? Всегда читай псалом пятидесятый, пятьдесят раз в день, и акафист Спасителю». Вот мне теперь уже почти сто лет, и я не могу долго стоять на ногах, но сижу на краешке кровати и читаю все время псалом пятидесятый и сто сорок второй и акафист Спасителю, я ведь знаю их наизусть.
Он совершал службы очень красивые и кормил весь народ. И мне казалась такой хорошей та еда монастырская, словно она пришла от Бога, такая была вкусная! Еда, приготовленная на пожертвования людей.
Он был очень, очень порядочный. Страшный был Батюшка. Для нас не было другого Батюшки лучше него. Я знал много настоятелей, но не как он. Я скажу так, отец Клеопа — да сохранит его Бог там, где он есть и как он есть, — был какой-то святой для монастыря Слатина. Не было другого такого, как он, чтобы делать Божественное. Он не говорил других слов, только о христианстве и Боге.
С ним когда разговариваешь, он говорил, что Бог наверху, и, где бы ты ни был и что бы ни делал, Он тебя видит. И я поверил в его слова. Вот я приближаюсь к ста годам и живу, и сколько знаю, читаю молитвы так, днем и ночью, Богу.
Михай Стефэноае
Митрополит Антоний Плэмэдялэ
Пустынник в общежитии[72]
После возвращения в монастырь отец Клеопа сохранил, в известной мере, свой пустыннический распорядок. Вот что пишет об этом бывший ученик Батюшки.