Все было розовым. Небо на западе было розовым. Если стоять у подножья церкви, то ее железный крест на фоне розового неба казался черным.
На верхушке высокой каменной колокольни был железный крест; сначала он был черным на розовом, и его было хорошо видно, а потом он начал спускаться.
Видно было, как крест спускается все ниже по мере того, как они поднимались; сначала он вырисовывался на фоне скал, по которым скользил сверху вниз; потом оказался на фоне леса, черного, как и он сам, и его совсем не стало видно.
Они снова были вдвоем; они снова сидели у изгороди. Маленькие красные и черные улитки выползли из своих укрытий на траву, и он говорил:
— Спасибо, Викторин, ты такая милая; я сделаю тебе подарок.
— Я сделаю тебе еще один подарок, — говорил он; — и потом, я спущусь разок, ты разок поднимешься ко мне; мы разделим эти три месяца на части, так они пройдут быстрее.
Этим вечером в пивной было много народа; — и Жозеф этим вечером много говорил:
— А послезавтра ты пойдешь с нами, решено, мы поднимемся вместе. Какое платье ты наденешь?
До этой минуты она была грустна, но при этих словах ее настроение изменилось.
Она сказала:
— А какое тебе больше нравится?
Все они такие; она говорила:
— Хочешь, я надену голубое?
— Да, голубое. И косыночку, знаешь, ту, розовую с зеленым.
Она сказала:
— Как хочешь.
— И шляпку, которую я тебе подарил, и цепочку, и крестик.
Она сказала:
— Послушай, я сплету венки вашим двум коровам, и нашим тоже; когда мы завтра выходим?..
А потом:
— Только обещай, что спустишься разок.
Он ответил.
А она:
— Я нарву цветов и положу их в воду, чтобы не завяли; жаль, что в саду пока цветов мало, придется идти за ними на луг.
Он сказал: «Я пойду с тобой».
— Или лучше сначала сплести венки, а потом положить их в воду… Большая миска с цветами: думаешь, будет хорошо?
Рано утром зазвонили к обедне, на которой они были вместе, он и она, потом они пошли за венками и веревкой. Староста в конце концов убедил людей, и они пришли почти все. Девушки плетут венки, которые привязывают к рогам коров, а Викторин сплела целых четыре, это были самые красивые венки, венки из полевых и первых садовых цветов.
Была хорошая погода, и это был добрый знак.
Солнце появилось рано, несмотря на высокие горы вокруг; это был один из самых долгих дней в году.
Была очень хорошая погода, было солнце, и было три мула.
Было стадо в семьдесят голов, в основном молодые животные. Впереди шел Криттен с племянником, они шли впереди всех.
У Криттена за плечами была корзина, у его племянника тоже, а у первого мула на спине возвышалось что-то вроде башни из деревянной утвари и инструментов.
Коровы с венками на рогах, мужчины в воскресных костюмах, девушки в своих самых нарядных платьях с шелковыми косынками, треугольником свисавших им на спины.
По дороге рядом с первым мулом шагал Ромен; за ним двигалось стадо, группами по две-три коровы; и солнечный свет играл на их пятнистых шкурах, на их черных, черно-белых, бурых и рыжих шкурах, а люди шли по обочинам.
Молодые люди шли вместе с девушками; потом шел второй мул, его вел Бартелеми.
На спине второго мула громоздились одеяла, соломенные тюфяки, мешок с солью для коров, чтобы коровы ее лизали, и маленькая девочка, которую посадили между тюфяком и мешком, с этого мешка свешивались ее ноги в чулках из грубой шерсти цвета граната и ботинках с обитым медью мыском.
Было тепло и светло, было почти жарко, несмотря на то, что на такой высоте по утрам обычно довольно прохладно. Первые мухи трубно жужжали в ушах. Было тепло, было хорошо; у каждой коровы на шее висел колокольчик или большой кованый бубенец. За коровами шел третий мул, груженный провизией, то есть сыром, вяленым мясом и хлебом на три недели; с третьим мулом шел Жозеф, а рядом с Жозефом шла Викторин. Они замыкали процессию, потому что Жозеф сказал: «Так нам будет спокойнее», а потом он сказал: «Садись на него, он крепкий». Это был рыжий четырехлетний мул. Она сказала: «Ты знаешь, сколько я вешу?» — «Неважно, садись…»