— Совет считает заявление городской думы, — возразил Виктор, — не имеющим под собой почвы. Порядок в городе охраняет милиция, которая находится в ведении Совета. Не дело думы заниматься вопросами охраны порядка. Совет рассматривает заявление думы как акт, направленный к тому, чтобы возбудить общественное мнение. Если адмирал Хирохару Като и вы, как представитель японского правительства, беспокоились о жизни и имуществе японских подданных, вы могли обратиться к Совету…
— Японское правитерьство не признает советской врасти, — перебил консул Виктора.
— Но обращение ваше к думе — это беспредметное обращение.
— Как вы сказари?
— Я хочу сказать, что обращаться к думе с вопросами об охране порядка — это все равно, что обращаться к луне. Что же касается убийства японцев, — продолжал Виктор, — то это случилось впервые в нашем городе. И согласитесь, господин консул, убийство это весьма загадочно. Милиция и следственные органы стараются разгадать его, но оно все еще остается загадочным. Убийств без определенной цели не бывает. В данном случае не было грабежа конторы, что могло бы служить целью убийства. К сожалению, вы не помогаете нам отыскать убийц, а, напротив, препятствуете этому, укрыв у себя раненого и не допуская к нему начальника уголовного розыска, чтобы снять с Него показание. Во всяком случае, повторяю, это случилось впервые в нашем городе и не может считаться причиной для нарушения нормальных отношений между Россией и Японией. Мне поручено просить вас передать правительству Японии, что Совет самым энергичным образом протестует против высадки японского десанта и пребывания здесь японских военных кораблей. Вместе с тем Совет выражает свою искреннюю дружбу к Японии, к японскому народу.
Виктор встал. Поднялся из-за стола и консул.
Несвойственно Виктору было играть роль дипломата, но он вежливо сказал:
— Разрешите поблагодарить вас за любезный прием.
Консул жестом руки задержал его.
— Я доржен обратить ваше внимание на обращение адмирара Хирохару Като к русскому народу. Принятые им меры закрючаются искрючитерьно в защите японских подданных. Адмирар горячо питает грубокую дружбу и сочувствие к русским врастям и русскому народу и жерает, чтобы русский народ ни о чем не беспокоирся и, как обыкновенно, занимарся своими дерами. Я искренне присоединяюсь к нему.
«Дорого русскому народу обойдется ваша дружба», — подумал Виктор.
Он направился к двери.
В это время на Центральном телеграфе Костя Суханов сидел у прямого провода.
«Я — Суханов, председатель Владивостокского Совета рабочих депутатов», — стучал аппарат.
«У аппарата председатель Центросибири Яковлев», — бежала узкая белая лента ответной депеши.
— «Передайте Ленину, — диктовал Костя Суханов телеграфисту. — Сообщаю подробности десанта. Был совершен самолично японским консулом и адмиралом Като, без всякого предупреждения… Десант высажен без согласия английского, американского и других консулов…».
Телеграмма была длинная.
— «Буржуазия и все темные силы, — диктовал Костя, — страшно довольны вводом, видят в этом свое освобождение от советской власти…»
Костя уже продиктовал: «Пока и все», — как раздался телефонный звонок. Звонил из штаба крепости Сакович.
— Передайте находящемуся у вас председателю Совета Суханову, что происходит высадка английского десанта.
Костя продиктовал телеграфисту:
— «Сейчас передали по телефону — высадился английский десант».
Он понял свою ошибку, но исправить телеграмму нельзя было, ее уже приняли в Иркутске.
Костя взглянул на стенные часы — было два часа.
Передавая телеграмму в Москву, Ленину, председатель Центросибири Яковлев добавил:
«Вот все, что передал Суханов сейчас из Владивостока. Сообщите ваш взгляд на все это».
Желтый свет в окнах кабинета Кости Суханова р эту ночь не мерк, он лился в сад, освещал верхушки еще голых деревьев.
«Господин Суханов не покидает своего кабинета, — думал адмирал Хирохару Като, прогуливаясь перед сном по палубе «Ивами». — Прекрасный город! — мысленно восклицал он, любуясь огнями Владивостока, широко раскинувшегося по берегу бухты и по крутым склонам сопок. — Красивый город! Он мог бы быть второй столицей Великой Японии».
Хирохару Като поднес к глазам морской бинокль Цейса. В бинокле ночью город представлял собою особенно чарующее зрелище. Адмирал навел бинокль на здание Исполкома Совета. В трех окнах горел желтый свет. Окна были так близко к стеклам бинокля, что видны были тени людей, двигавшихся по кабинету председателя Совета.
Уже после полуночи Костю вызвал к прямому проводу Яковлев.
«Передаю, — стучал аппарат Морзе, — телеграмму товарища Карахана[38] ЦИКу Советов Сибири, полученную мною в одиннадцать часов пять минут:
«Сегодня нами были вызваны представители Англии, Франции и Америки, которым заявили протест против японского десанта и указали, что выступление Японии не могло иметь места без согласия союзников. Француз объясняет чисто местной необходимостью в охране японских граждан и не придает серьезного значения десанту. Американец и англичанин удивлены выступлением, последний не верит в возможность английского выступления. Верить на слово представителям правительства трудно, и мы думаем, что только после того, как получим ответ от правительства, можно судить о том, во что выльется японское выступление, и о степени соучастия союзников. Для ориентировки сообщаем, что политика в отношении так называемых союзников должна быть осторожной, ибо позиция их не определилась…»
Десятого апреля на заседании Исполкома при полной тишине Костя читал ответную телеграмму Ленина:
«Мы считаем положение весьма серьезным и самым категорическим образом предупреждаем товарищей. Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать. Это неизбежно. Им помогут вероятно все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил. Больше всего внимания надо уделить правильному отходу, отступлению, увозу запасов и жел.-дор. материалов. Не задавайтесь неосуществимыми целями. Готовьте подрыв и взрыв рельсов, увод вагонов и локомотивов, готовьте минные заграждения около Иркутска или в Забайкалье. Извещайте нас два раза в неделю точно, сколько именно локомотивов и вагонов вывезено, сколько осталось. Без этого мы не верим и не будем верить ничему. Денежных знаков у нас теперь нет, но со второй половины апреля будет много, но помощь нашу мы обусловим вашими практическими успехами в деле вывоза из Владивостока вагонов и паровозов, в деле подготовки взрыва мостов и прочее.
Ленин.
7 апреля».
Несколько секунд длилось глубокое молчание.
— Вот, товарищи, ответ Ленина, — положив телеграмму на стол, сказал наконец Костя.
Началось обсуждение телеграммы, посыпались недоуменные вопросы.
— Что значит: «Не делайте себе иллюзий»?
— Это же ясно, — ответил Костя. — После фразы: «Не делайте себе иллюзий» — двоеточие, а после двоеточия фраза: «Японцы наверное будут наступать». Все ясно. Ленин нас предупреждает.
— А что значит: «Не задавайтесь неосуществимыми целями»?
Костя в двадцатый раз пробежал глазами эту фразу.
— Это и я не совсем понимаю.
Начались догадки, предположения.
— Это значит, — сказал кто-то, — надо готовиться к отступлению, а не к обороне.
— Оставить Владивосток без боя! — воскликнул кто-то.
— Разрешите мне сказать несколько слов, — заговорил Сакович. — Я вновь настаиваю — мы должны организовать сопротивление. Сейчас, правда, у нас нет той живой силы, какая была, армия демобилизована, но надо форсировать организацию Красной гвардии. Надо дать отпор интервентам.