«ВЫЕЗЖАЙТЕ ВСЕ, КТО ХОЧЕТ ЗАЩИЩАТЬ РЕВОЛЮЦИЮ»
— Когда у нас высаживались японский и английский десанты, в Забайкалье вновь вторглись отряды Семенова, — докладывал Костя Суханов членам Исполкома. — Младенцу ясно, что одно связано с другим. Положение в Забайкалье крайне тревожное. Вот телеграмма главнокомандующего Забайкальским фронтом.
В кабинете притихли.
— «Всем, всем, всем! Товарищи, приближается день решительной борьбы с Семеновым… Спешите послать все свои силы, все отряды. Посылайте людей вооруженными, одетыми, обутыми: у нас здесь ничего нет. Предстоит упорная борьба, враг силен, хорошо вооружен… Ему помогает русская буржуазия, его поддерживают иностранные капиталисты… Выезжайте все, кто хочет защищать революцию. Время не ждет. Лазо».
— Я получил, — сказал Костя, — также телеграмму из Хабаровска. — Он прочитал телеграмму Дальсовнаркома.
Полная тишина была ответом на слова председателя Совета.
— А как же здесь? — спросил кто-то.
— Что здесь? — в свою очередь спросил Костя.
— Здесь японцы высадили десант, а нам предлагают послать отряд в Забайкалье.
Костя ответил:
— Семенов стремится к Карымской, чтобы отрезать Дальний Восток от России. Мы очутимся в мешке. Мы кровно заинтересованы в разгроме Семенова.
— А что же Центросибирь? — последовало возражение. — Неужели Центросибирь не может двинуть свои войска, чтобы остановить наступление Семенова? Главнокомандующего назначили, а командовать некем?
— Центросибирь располагает всего десятитысячной армией, разбросанной по всем городам Сибири, — ответил Костя.
— Просто невероятно, чтобы в Иркутске ничего не было, — заметил кто-то. — Там же богатейшие интендантские склады, должно быть и оружие.
— Факт остается фактом, — возразил Костя. — Лазо взывает о помощи. Мы помогли подавить гамовский мятеж, должны принять участие и в борьбе с Семеновым. У интервентов, если они выступят…
— А вы все еще надеетесь на противоречия их интересов? — бросил кто-то язвительную реплику.
— Противоречия интересов у Америки и Японии на Дальнем Востоке несомненны. Только этим, по-моему, и можно объяснить тот факт, что Япония, имея огромную армию наготове, до сих пор не занимает Приморья. Я лично, да и не только я, многие товарищи… мы считаем, что противоречия интересов Америки и Японии на Дальнем Востоке будут сдерживающим фактором в развертывании интервенции. Ленин в своей телеграмме, как вы знаете, пишет, что японцы, наверное, будут наступать и им помогут, вероятно, все без изъятия союзники. Может быть, Ленин обладает такими документами и фактами, которых мы не знаем. Во всяком случае, в своей деятельности мы руководствуемся указаниями Совнаркома. Там, вероятно, виднее. Из Москвы высылают комиссию для быстрейшей эвакуации грузов из Владивостока.
— От нас, сидящих здесь, многое скрыто, — вступил в начавший разгораться спор Виктор Заречный, — и не нам тут делать политику. Надо быстро вывозить ценные грузы — это вне всякого сомнения. Отряд в Забайкалье надо послать — это тоже вне всякого сомнения. Но в то же время мы должны создавать Красную Армию — и не только здесь, в Приморье, а и в Хабаровске, на Амуре. Во Владивостоке нам придется трудно: иностранные корабли стоят в бухте, в любой момент в гавань может войти любое число иностранных транспортных судов с войсками. Ленин говорит об организации обороны около Иркутска или в Забайкалье. Следует, кроме того, создать оборонительный рубеж и под Хабаровском. В случае наступления японцев мы можем встретить их уже на Амуре.
Дальнейшие прения показали, что среди членов Исполкома были и такие, которые считали, что вывозка грузов, доставленных из союзных стран для русской армии, может только ускорить интервенцию.
— Это, конечно, вздор, — говорил Виктор Заречный. — Может возникнуть другой вопрос: дойдут ли грузы до Москвы? Если Семенову удастся продвинуться до Карымской, захватить ее, то грузы, конечно, попадут прямо к нему в лапы. Но это соображение тем более должно понудить нас отправить отряд на Забайкальский фронт, чтобы уничтожать семеновские банды.
Заговорил, как всегда, брюзгливым тоном Новицкий:
— Народное движение нельзя подавлять силой…
Виктор Заречный прервал его:
— Бандитские налеты вы называете народным движением! Стыдитесь, вы, «социалист»!
— К нам обращаются, — продолжал Новицкий, — с призывом идти для уничтожения гидры..»
— Обращаются не к вам, а к народу! — яростно крикнул Степан Чудаков.
— …но известно, — продолжал Новицкий, — вместо одной отрезанной головы у гидры вырастают две. Так и с контрреволюцией. С ней не справиться одним ножом. Мы больны, а нас лечат коновалы. Я говорил и говорю о полном невежестве правящих лиц. Методы борьбы этой власти с семеновщиной — типичные приемы коновалов…
Ему не дали договорить. Степан Чудаков вскочил со стула.
— Вот она, главная гидра контрреволюции! — указывая пальцем на Новицкого, кричал он. — Вот кому надо в первую очередь оторвать голову!
Костя с трудом водворил порядок.
Меньшевистский лидер Агарев уже давно нервно покручивал свой моржовый ус.
— Самой крупной организованной силой, борющейся против Семенова, — сказал он, — являются бывшие военнопленные мадьяры.
— Неправда! — прервали его.
— Этих сил, — продолжал он, — вообще много в советских войсках, по собственному их признанию. Эти венгры принимают русское подданство, но ввиду того, что большевизм — явление чисто русское, преданность их отрядов подлежит большому сомнению. Таким образом, против банд Семенова выступили такие же банды…
— Я призываю вас к порядку, — побагровев, но сдержанно сказал Костя.
Агарев покрутил ус и продолжал:
— …такие же банды, но с маленькой примесью идейных большевиков. Отряды Семенова, Калмыкова порождаются большевизмом…
— На революцию они отвечают контрреволюцией, — заметил Виктор Заречный.
Взглянув на Виктора, Агарев возразил:
— Их отряды состоят не только из монархистов и авантюристов. Ядро их составляет русское офицерство, которое нельзя огульно обвинять в контрреволюционности.
— Офицерство, которое пошло к Семенову, — сказал Костя, — сплошь контрреволюционно. Это бежавшие из России подонки русского офицерства; Честные русские офицеры остались в России и вступают в Красную Армию.
Взволнованный, поднялся со стула Виктор.
— Скверно, что семеновские подонки находят защитников в нашей среде, в среде членов Исполкома Совета. Это позор! Вы, — обращаясь к Новицкому и Агареву, сказал Виктор, — перешагнули сегодня грань, за которой уже начинается предательство революции. Товарищ Чудаков верно сказал: внутри Исполкома сидит контрреволюционная гидра. Да, товарищи, у контр-революционной гидры много голов, одна из них — здесь, в этом зале.
Костя встал из-за стола.
— Вопрос ясен. Отряд посылаем.
ВСТРЕЧА С СЕРГЕЕМ ЛАЗО
Приморский отряд в четыреста пятьдесят человек с артиллерией, пулеметами, лошадьми, фуражом, продовольствием в двух эшелонах двигался на борьбу с атаманом Семеновым.
Что же это за атаман Семенов?
По Маньчжурии шатался без дела казак — есаул Григорий Семенов, сын богатого скотовода Дурулгуевской станицы. Керенский послал его в Забайкалье формировать бурят-монгольский полк для отправки на фронт. В бурятских улусах Семенова застала Октябрьская революция, он бежал в Маньчжурию — туда стекались, как мутные потоки после наводнения, темные силы старой России. Агенты Белого дома и «Черного дракона» обратили внимание на лихого казака.
«Если есаулу Семенову не удалось сформировать полк для войны с немцами, так почему бы ему не заняться формированием отряда для борьбы с советской властью?» — думали они. Кому первому пришла в голову эта мысль, неизвестно. Но доподлинно известно, что президент Соединенных Штатов Америки Вильсон просил государственного секретаря Лансинга поискать «какой-нибудь законный способ» оказать Семенову помощь.