— А насколько велика Познань? — не подумав, спросил Раксоль.
Нелла засмеялась:
— Тебе не следовало бы задавать таких вопросов, папа! Мог бы, кажется, догадаться, что интересоваться размерами немецкого княжества противоречит правилам этикета!
— Я ничуть не сомневаюсь, — сказал Диммок, вежливо улыбнувшись, — что сам великий герцог не менее других склонен подшучивать над размерами своих владений. Помню, как-то мы с принцем Арибертом прошли их за один день из конца в конец туда и обратно.
— По своей земле, значит, великий герцог далеко не уедет? Нельзя сказать, что солнце садится в его владениях, а?
— Нельзя.
— Разве что когда небо скрывают тучи, — вставила Нелла. — И что же, великий герцог сидит себе дома и благоденствует?
— Напротив, он очень много путешествует, гораздо больше, чем принц Ариберт. Могу сообщить вам по секрету — это пока никому не известно за пределами нашей гостиницы, — что его королевское высочество великий герцог с маленькой свитой прибудет сюда завтра утром, — заговорщицким тоном сообщил молодой человек.
— В Лондон? — спросила Нелла.
— Да.
— В эту самую гостиницу? — продолжала расспросы девушка.
— Да.
— О, какая прелесть!
— Вот почему ваш покорнейший слуга оказался здесь уже сегодня — в качестве авангарда.
— Но, насколько я понял, вы ведь… гм… состоите на службе у принца Ариберта, дяди великого герцога? — решил уточнить, в свою очередь, новоиспеченный хозяин отеля.
— Именно так. Принц Ариберт тоже будет здесь. У великого герцога с принцем есть дела, касающиеся серьезных финансовых операций, связанных с брачным договором великого герцога. В высших сферах, понятно.
«Для особы столь осторожной ты слишком разговорчив, голубчик», — подумал Раксоль, а вслух предложил:
— Не выйти ли нам на террасу, как вы думаете?
По дороге троицу остановил Жюль и подал Диммоку письмо.
— Только что доставлено нарочным, — сказал он.
Нелла на секунду задержала отца и шепнула ему:
— Пожалуйста, оставь меня ненадолго одну с этим мальчиком.
— Я просто нуль какой-то, пустое место! — прошептал в ответ Раксоль с деланным возмущением, ущипнув ее тихонько за руку. — Ну ладно, слушаюсь, делай со мной что хочешь. Пойду пока освоюсь в своей гостинице. — И любящий отец быстро и незаметно удалился.
Нелла и мистер Диммок сидели вдвоем на террасе и прихлебывали охлажденные напитки. Эта парочка, устроившаяся под сенью растений, расцветших по воле владельца оранжереи в Челси, представляла зрелище очень приятное, и прохожие замечали втихомолку, что в беседе этих двоих, вероятно, зарождался роман. Возможно, так оно и было, но, чтобы предсказать направление развития этого романа, требовалось более близкое знакомство с характером Неллы Раксоль.
Прислуживал им сам Жюль, и в десять часов он принес еще одну записку для молодого джентльмена. Реджинальд Диммок рассыпался в извинениях и, наскоро прочитав ее, пояснил, что его требуют по неотложному делу, касающемуся его светлейшего повелителя. Молодой человек предложил сходить за мистером Раксолем или проводить Неллу к отцу. Но мисс Раксоль весело ответила, что не нуждается в провожатых и собирается пойти спать. Нелла прибавила также, что они с отцом всегда стараются быть друг от друга независимыми.
Как раз в это время Теодор Раксоль снова прошел в личные апартаменты мистера Вавилона, и уже по дороге ему стало ясно, что известие о смене владельца успело достигнуть даже самых глубинных, низших слоев гостиничной вселенной. Во всех тайных ходах этого муравейника стоял гул: удивительную весть обсуждали даже самые последние судомойки, будто и для них такая перемена могла иметь какое-то значение.
— Возьмите-ка сигару, мистер Раксоль, — предложил добрейший мистер Вавилон, — да хлебните вот коньячку, ведь этот — самый старый во всей Европе!
Спустя несколько минут между бывшим и новым владельцами знаменитого отеля уже завязался разговор, увлекательный и оживленный. Способность Раксоля сразу схватывать все подробности организации работы гостиницы изумляла Вавилона. Что до американца, то он скоро понял, что Феликс Вавилон — король среди владельцев гостиниц. Раксолю никогда прежде не приходило в голову, что держать гостиницу, даже большую, могло быть делом интересным и требующим больших затрат умственной энергии, но теперь он ясно видел, что не отдавал должного этому необычному для него роду бизнеса и недооценивал возможности, которые открывало перед ним владение гостиницей.