В оформлении обложки использована авторская иллюстрация и изображения с сайта https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
Это место, никогда не знавшее жизни, не ведало также и что такое смерть. За те тысячи лет, что я провел здесь, старуха с косой ко мне так и не явилась. Моё тело стало твердым и негнущимся, словно стекло, я давно не мог даже моргнуть, не говоря о том, чтобы пошевелить рукой или ногой. Великий Войд, в центре которого я оказался, обездвижил и отнял дар речи, словно завораживающий пейзаж, внезапно раскрывшийся перед впечатлительным путником. Бездна пространства, простиравшаяся по всем направлениям на миллиарды световых лет…
– Горин!
Слово отразилось от высоких сводов зала и отправилось гулять между арок и колонн.
– Здесь, – поднял руку я.
– Вы в паре с Лесковой идёте в третье правое крыло.
– Ясно.
Я скосил глаза на Оксану Лескову, симпатичную девушку в салатовом комбинезоне. Кажется, она работала в группе контакта, занималась изучением аборигенов.
К научной экспедиции на Чибисе я присоединился всего неделю назад и успел близко познакомиться только со своими напарниками. Пора расширять круг общения. Как говорится, не было бы счастья…
Руководитель археологической группы Пеничев распределил всех по маршрутам и в качестве напутствия сообщил:
– Иногда в коридорах попадаются провалы и трещины. Осматривайте их внимательно. Ребенок мог упасть туда и потерять сознание. Через два часа к нам подтянутся дроиды биологов, тогда дело веселее пойдет. Давайте, коллеги, удачи, не будем терять время.
Ученые мужи и дамы покивали и заторопились к высоким проемам коридоров. Все были в люминесцентных комбинезонах, с мощными фонарями в руках. Несмотря на то, что крыша древнего сооружения была дырявой и сверху тут и там падали снопы дневного света, местами все же попадались темные залы и переходы.
Третье правое крыло оказалось довольно оживленным местом. Много лет назад часть стен здесь обрушилась, открыв для окружающего леса вход в громадные помещения. Сейчас сумрачные залы, галереи и коридоры населяли деревья и лианы. По корням и ветвям сновали шестилапые псевдомакаки, в опавшей листве под ногами копошились мелкие грызуны, в кроне под высоким – тридцатиметровым – потолком мелькали бело-желтые пчелы.
– Я, конечно, понимаю интерес мальчишек к развалинам, – поделилась Оксана. – Приключения, тайны, сокровища – сама по заброшенным станциям на Люпине лазала в детстве. Но чего их сюда-то тянет? Здесь смотреть не на что, – повела она лучом фонаря по увитым растительностью стенам. – Ни надписей, как в Доме Трех Рек, ни картин как в Полусумке. Обычный Дом Снов, каких на Чибисе сотни. Вот вы бы, Станислав, заинтересовались этим зданием?
Признаюсь, мне польстило, что Оксана помнила мое имя. Пеничев, который неделю назад представлял нас, новичков, на общем собрании научного городка, наверняка его уже забыл.
– Ну… для землянина тут все интересно, – смущенно улыбнулся я. – В Трех Реках и Полусумке я не был, для меня и Дом Снов – диковинка. Вон он какой огромный, – направил я свой фонарь вверх, к потолку.
В сумеречном свете, льющемся через проломы в стенах, луч фонаря растаял, так и не дотянувшись до сводов коридора, по которому мы шли.
– Вы-то – ладно, – махнула рукой Оксана. – Но мальчишки тут выросли. Неужели они не могли найти что-нибудь полюбопытнее, чем это место? Все равно что исследовать заброшенные спальни, когда рядом – музеи и аттракционы.
– Зато здесь можно играть в индейцев, – заметил я.
– В индейцев можно играть везде, – парировала девушка. – Кстати, странно что Артем один сюда забрался. Обычно вся их компания в переделки попадает.
– У него ведь был с собой запас еды? – уточнил я.
– Да, какой-то был. Он, конечно, неслух, но не дурак.
– Уверен, с ним все хорошо, – заявил я.
В ответ донесся вздох:
– Я плохая сестра. Забыла о братике на своей дурацкой работе.
– Вы слишком самокритичны, – возразил я.
– Нет, все так и есть, – покачала головой Оксана.
Она выглядела такой хрупкой, что мне захотелось обнять её и погладить по светлым волосам.
– Расскажите про аборигенов, – попросил я.
– Вы, должно быть, их видели, – пожала плечами девушка. – Большие эфирные рыбы.
– Как вам удается с ними общаться?
– Никак, – хмыкнула Оксана. – Семь лет уже пробуем. Иногда мне кажется, что мы просто теряем время. Если бы не настенная роспись в Полусумке, я бы сомневалась, что у этих рыб вообще есть разум.
– Неожиданное заявление от ученого из группы контакта.
– Пожалуй, – улыбнулась она.
«Какие милые ямочки на щеках! – подумал я. – Надо сказать что-нибудь смешное, чтобы полюбоваться ими ещё разок. Черт, как назло, ничего не приходит в голову…»