– Кто такие эти энвы?
Я отвлекся от новостного репортажа на экране вагона и обернулся на голос: спрашивала женщина в клетчатом платье, с белым платком на голове. Судя по ведру кабачков у неё в ногах, она ехала в город из какой-то глубинки.
– Да это журналисты придумали, – тут же ответила ей соседка по стрим-вагону, дама необъятных размеров, чье кресло, силясь приспособиться к параметрам пассажира, раздалось вширь на два с половиной места. – Никто ж ничего не знает, как обычно.
– Народ мутят, – вступил в разговор крепенький старичок в шляпе. – Сами ничего понять не могут, вот на инопланетян и спихивают. А чтобы не ссориться ни с кем из Содружества – новую расу выдумали. И мы теперь вроде как воюем, хе! С кем только?
– Так кто они такие, энвы эти? – не услышала ответа на свой вопрос женщина с кабачками.
– Да сокращение это, аббревиатура, – подала голос еще одна попутчица, дама в модном жакете. – Неизвестный враг, эн вэ. А сейчас уже просто энвами их называют.
– Вот напасть-то новая, – недовольно проворчала владелица ведра.
– И не го-во-ри-те, – негромко протянула Оксана.
Девушка притомилась за долгий день, наполненный разговорами и поездками. Её голова лежала на моем плече, и я, негодяй такой, был поэтому даже рад её усталости. Нашего подопечного, однако, расспросы ученых мужей о расе эфирных рыб, медицинские анализы и беседы с детскими психологами ничуть не утомили. Чинги с любопытством поглядывал то на зеленые леса за окнами, то на пассажиров, то на экран с новостями.
Новости в последнее время смотрели все. Постоянно. Даже Сокуров во время доклада перед Комиссией по контактам нет-нет да и бросал взгляд на экран своего смартфона. Война всегда привлекала повышенное внимание. А война с энвами, что бы там ни говорили старички в шляпах, шла. И затрагивала каждого.
– Они нас потеряли, – заявил Чинги, дослушав репортаж об аварии на термоядерной станции под Самарой. – Я запутал следы. Теперь ирокезы бьют куда попало.
По правде сказать, эта игра в индейцев мне уже порядком надоела.
– Нет никаких ирокезов, – раздраженно сказал я. – Это не книга Купера, а реальная жизнь.
– Ха-ха! – неожиданно рассмеялся малец. – Вот именно, Стас! – он вскочил со своего места, взял меня за плечи и пристально посмотрел мне в лицо. – Реальная! – черные глаза воспитанника эфирных рыб сверкали весельем. – Здесь, на Земле, ирокезы стали слишком реальными! Могикане наконец-то смогут отомстить!
В игре Чинги могиканами были рыбы, которые его вырастили. Я вздохнул. В конце концов, что взять с семилетнего малыша, пусть играет.
– Скоро мы приедем? – сонно поинтересовалась Оксана.
– Минут через десять наша станция, – ответил я.
И в следующий момент, словно в насмешку над нашими планами, стрим-вагон издал протяжный звук, начавшийся с высокой ноты и опустившийся до утробного урчания. Пролетев по инерции несколько сот метров, транспорт замер, грузно улегся на магнитный рельс и раскрыл многочисленные двери.
– Приехали, хе! – констатировал старик в шляпе. – Конечная.
– Как конечная? – не поняла женщина с кабачками. – До центрального рынка не идет что ли?
– Сегодня, видимо, нет, – глубокомысленно заключил я.
– Уважаемые пассажиры, – донеслось с мониторов, – в связи с неполадками на энергостанции Ярославля мы вынуждены прервать эту поездку. В целях обеспечения вашей безопасности просим вас покинуть вагоны стрим-транспорта. Вы можете воспользоваться услугами маршрутного аэробуса, остановка которого находится в пяти километрах далее по пути следования. Приносим вам извинения за доставленные неудобства.
Под аккомпанемент поднявшегося возмущенного гвалта мы с Оксаной и Чинги вышли из вагона.
Вокруг высились сосны, пахло хвоей и горячим железом. Напуганные транспортом птицы приходили в себя и издавали робкие трели. Вдоль путей в сторону города тащился робот-обходчик.
– Ну что, молодежь, прогуляемся? – бодро вопросил старичок.
Он стоял в дверях вагона, сдвинув шляпу из соломы на затылок и улыбаясь во все тридцать два зуба. За плечами у него висел огромный рюкзак.
– Тут идти-то – нет ничего, – продолжил дед, спускаясь с подножки. – До сумерек успеем, – убежденно заявил он и зашагал вперед, вдоль магнитного рельса.
Народ постепенно вылезал из стрим-транспорта на свежий воздух, оглядывался, жаловался, ругался, брал в руки вещи и топал вслед за старичком. Длинная рыхлая лента из людей растянулась на сотни метров, мы шли где-то в её середине, с той скоростью, на какую была способна Оксана в своих босоножках.
– Вот же энвы проклятущие, – высказалась женщина с ведром кабачков. Она догнала нас и шагала теперь рядом. – И сюда добрались. Не зря мы с мужем на хутор уехали, подальше от всей этой техники.