С мамой он разговаривал весело и приветливо, а с папой - уважительно. Но когда он вежливо попробовал спросить папу о том, как идет его нелегкая милицейская служба, папа так же вежливо ответил, что он сейчас в отпуске, а когда он в отпуске, то о своей работе старается не вспоминать.
– Понимаю, - сочувственно покивал Котяра Тимофей, - у вас столько проблем. Преступность совсем обнаглела. Сажать побольше надо. Чтоб другим неповадно было.
– Сажаем, - вздохнул папа. - Только я-то совсем другим делом занят. Я в паспортном столе служу.
– Вот как, - мурлыкнул Котяра и, мягко коснувшись папиного мундира, на котором были заметны дырки от орденов, улыбнулся: - А это вам, дорогой мой, конечно, дали за то, что вы своевременно и четко обеспечиваете граждан паспортами?
– И за это тоже, - в ответ улыбнулся папа.
Но странно. Котяра столько раз обещал пригласить нас к себе на чай, рассказать о проблемах циркового искусства, но так и не пригласил ни разу. И проблемы циркового искусства остались нам неизвестны. Зато вскоре возникли другие проблемы, более для нас актуальные.
Сначала мы зашли к «ботаникам». Алешка их так прозвал, очень милое семейство - четвертый вагон, шестое купе. Папа, мама и дочка Настя. Папа и мама - такие умные, жуть. Оба в очках, у обоих волосы на затылке собраны в хвостик, и все время читают. Толстые книги. Что-то в них подчеркивают, что-то выписывают, наверное, студенты. Они и дочку свою припахали. Она во второй класс перешла, и им на лето таблицу умножения задали. Бедная девочка. Сидит у окошка над листком с таблицей и губами шевелит: семью семь - сорок семь.
Алешка ее пожалел, шефство над ней взял, стал помогать. По собственному методу. Расскажет Насте какую-нибудь сказку или фильм. А потом по этому рассказу задачку задает: «У одного волка было семеро козлят. И у одной козы - тоже семеро. Сколько будет семью два?» Настя морщит лоб, хмурит брови и отвечает: «Целое стадо!»
…«Ботаники» сидели с книгами, как обычно. Настя смотрела в окно, теребила косичку и повторяла: «Семью семь - сорок семь».
Мы вежливо поздоровались, я присел в уголке, а Лешка стал заниматься с Настей. Напомнил ей рассказ про Чука и Гека, задал задачку:
– Чук принес три полена для печки. И Гек принес три полена. Сколько всего?
Настя наморщила лоб, нахмурила брови, задумалась.
Алешка подсказал:
– Два мальчика принесли по три полена. Сколько всего?
– Мало.
Алешка терпеливо вздохнул:
– Два мальчика умножить на три полена? Сколько всего?
Настя задумалась, и вдруг ее лицо осветила догадка:
– Два мальчика на три полена! Шесть!… Мальчиков.
«Ботаники» рассмеялись, Алешка рассердился. Зашел с другого края, со стороны «Снежной королевы»:
– У Кая и Герды был розовый куст. На кусте - три ветки, на каждой ветке по два цветка. Сколько всего?
Настя нахмурила брови, наморщила нос, задумалась.
– Мы пошли, - сказал Алешка. - Думай. Обратно пойдем - спросим.
И мы отправились к начальнику поезда.
По пути заглянули к другим знакомым. Где-то чаю попили, где-то по конфетке получили. А вот у Грини с Кланей - облом. Они так и сидели, зажатые своими коробками и сумками. Только Кланя просунула в щель между ними пустую пластиковую бутылку и жалобно попросила:
– Мальчики, наберите водички.
Набрали, конечно…
– Где едем-то? - спросил невидимый Гриня.
– По степи, - сказал Алешка. - По Кубании.
– Во как! Чтой-то долго.
Мы тоже так считали.
– Большая степь, - сказал Алешка с сочувствием. - Бескрайняя.
В ответ послышалось два протяжных тоскливых вздоха…
Юрий Иванович, когда мы к нему зашли, озабоченно просматривал какие-то бумаги и ворчал:
– Что они там, слонов, что ли, кормят?
– Кто? - спросил Алешка. - Каких слонов?
– Да эти… Шапито. На каждой станции Лельку за продуктами гоняют. Их там, в вагоне, всего-то двое. А жрут… простите, едят, будто целая голодная банда.
– Значит, они все-таки цирковых зверей везут, - предположил Алешка. - Тайком. Чтобы меньше платить.
Юрий Иванович усмехнулся, покачал головой:
– Какие звери, Лех? Звери разве пиво пьют? Разве они сигареты «Ява» курят? Окорочка едят куриные? Пельмени «Сибирские»?
– Ну… - не сдавался Алешка. И намекнул: - Обезьяны, например. Такие умные среди них попадаются. И пиво пьют, и сигареты курят. И окурки с банками в окна бросают.
– Ну, если обезьяны… - Он отложил бумаги. - Я вот с ними разберусь, с окурками, с банками, с обезьянками. И с вертушкой этой, Лелькой. Она первый раз в рейсе. Не хотел я ее брать - молодая, неопытная, а вот навязали. Говорят, она племяшка, что ли, нашему начальнику дороги. Попробуй откажи. - Юрий Иванович вздохнул. - Одни проблемы кругом. Помощник машиниста приболел, с рейса его пришлось снять.
– А что с ним случилось? - озабоченно спросил Алешка. - Собака укусила?
Юрий Иванович смущенно улыбнулся.
– Да нет, никто его не кусал. Детская болезнь приключилась. Съел что-нибудь… Теперь надо замену ему искать. А где? В степи? В чистом поле? - Но тут он перескочил, вспомнив, на другое. - Я вас чего позвал-то? Маршрут следования поменялся, знаете ведь… И я очень рад. Потому что поедем через станцию Солнечная. Поняли?
Конечно, чего тут не понять!
– Эх вы! Не знаете… А на этой станции - музей железных дорог. Там собраны все старые виды паровозов! Во как! Ты вот, Алеха, знаешь, что такое паровоз?
Алешка показал на самовар и нахально заявил:
– Паровоз пар возит. Кастрюлька на колесах.
Юрий Иванович с огорчением рассмеялся, а я не понял: Алешка дурака валяет или в самом деле так считает?
– А что, не так, что ли? Бензовоз возит бензин, молоковоз - молоко. Ну а паровоз - ясно что.
Тут Юрий Иванович раскипятился, как самовар. Или как паровоз. И стал рассказывать. Он много чего наговорил. Много лишнего, по-моему. Но самое главное я усвоил: паровоз - великое изобретение человечества. Не менее великое, чем, например, тепловоз, электровоз или космический корабль.
– Ему ведь ничего не нужно: ни электричества, ни дизельного, ни ракетного топлива. Только уголь или дрова. Кидай их в топку, разводи пары, поднимай давление - и вперед!
– А система блокировки у него есть? - неожиданно и как-то небрежно спросил Алешка. - И дублирующий светофор? Световая сигнализация? Радиосвязь?
Юрий Иванович как открыл рот, так и не закрывал его. Довольно долго.
Наконец опомнился:
– Ишь ты!
И они заспорили. Как два машиниста. Старый да малый. А я как дурак хлопал глазами и переводил их с одного на другого.
«…Реверс, контроллер, диапазон…»
Сначала мне стало стыдно за свою темноту, а потом я сам себя успокоил: и героев кому-то надо кормить. Голодные - какие они герои?
– Не слабо! - выдохнул морской гном и положил Алешке руку на плечо. - Я бы с тобой, парень, в дальний рейс пойти не побоялся.
– Я бы с вами тоже, - признал Алешка. - А скоро эта Солнечная?
– В аккурат через час. - Гном посмотрел на часы. - Я вас позову. Экскурсию сделаю. Директор музея - мой боевой товарищ. - Подумал и признался: - Очень боевой.
…Когда мы шли коридором мимо купе «ботаников», нас перехватила счастливая Настя. Она терпеливо сидела на откидном стульчике и вся сияла.
– Догадалась! - сказала она. - Леш, я догадалась. Про розовый куст.
– Ну? - строго спросил Алешка. - Сколько будет?