Мы двинулись по долине и миль пять или шесть шли по следам чудовища, но в ущелье Партридж-Крик — горняки называют такие места «вымоинами» — следы вдруг, как по волшебству, оборвались.
На следующий день, в пять утра, отец Лаванье, Батлер, Лимор (спешно вызванный нами горняк, живший по соседству), я и пятеро индейцев пересекли в двух каноэ реку Стюарт. Ни один из двух проводников, а также сержант конной полиции, который довольно скептически отнесся к нашему рассказу, и местный почтальон не согласились нас сопровождать.
Весь день мы безуспешно прочесывали долину небольшой речки Мак-Квестен, плоскогорье Партридж-Крик и местность между Барлоу и величественными, увенчанными снеговыми шапками горами.
Мы двинулись по долине и миль пять или шесть шли по следам чудовища.
К вечеру мы совершенно вымотались от этого хождения по болотам и разожгли костер над каменистым ущельем. Солнце садилось. Лежа у огня, мы лениво смотрели на поблескивающую поверхность болот, где только что без толку бродили.
Чай закипел и все как раз собрались по очереди погрузить в котелок оловянные кружки. Но неожиданный шум осыпающихся камней и странный, резкий, пугающий рев заставили нас всех вскочить на ноги.
Зверь, на которого мы охотились — черное, колоссальное животное — медленно и тяжело взбирался по противоположной стене ущелья. В пасти у него было какое-то кровавое месиво, челюсти что-то пережевывали; из-под ног существа скатывались вниз большие валуны!
Отец Лаванье, Лимор и я в ужасе пытались вскрикнуть, но ни единый звук не вырвался из наших пересохших ртов. Мы невольно схватили друг друга за руки. Пятеро индейцев уткнулись лицами в землю и дрожали, как осенние листья. Батлер уже спускался с холма.
— Цератозавр! — цератозавр[7] Северного полярного круга! — пробормотал отец Лаванье, выбивая зубами дробь.
— Цератозавр! — цератозавр Северного полярного круга! — пробормотал отец Лаванье, выбивая зубами дробь.
Чудовище остановилось едва ли в двадцати шагах от нас, улеглось на громадное брюхо и уставилось, не шевелясь, на красный диск солнца, окрашивавший все вокруг таинственным светом.
Целых десять минут, прикованные к месту какой-то странной, необоримой силой, мы рассматривали это ужасное видение.
Мы, однако, всецело владели своими чувствами и ни тогда, ни теперь ни на миг не сомневались, что оно было явью. Перед нами было живое существо, не иллюзия и не призрак.
Цератозавр повернул огромную шею, но нас, похоже, не заметил. От земли до холки было не меньше восемнадцати футов. Длина тела, от раскрытых челюстей с торчащим над ними, как у носорога, рогом и до кончика хвоста, составляла по крайней мере пятьдесят футов. Шкура с жесткой серовато-черной щетиной напоминала шкуру дикого кабана. Брюхо было покрыто толстым слоем грязи.
Батлер вернулся к нам и шепнул, что по его оценкам животное весило около тридцати тонн.
Цератозавр внезапно задвигал челюстями, пережевывая толстый ком какой-то вязкой пищи, и мы услышали звук, похожий на хруст мелких костей. Затем он резким движением поднялся на задние ноги, испустил рычание — неописуемый, гулкий, ужасающий звук — с неожиданным проворством развернулся и гигантскими прыжками, похожими на движения кенгуру, стал спускаться в ущелье.
24-го числа мы с Батлером, отдохнув два дня, отправились в Доусон-Сити, собираясь вытребовать у губернатора пятьдесят вооруженных людей и мулов.
На этом мой рассказ завершается. Весь город с месяц потешался над нами, a «Dawson Daily Nugget»[8] опубликовал обо мне статью, в одно и то же время лестную и сатирическую, под заголовком «Подражатель Эдгара По»[9].
Фотография когтистой лапы динозавра из нью-йоркского музея.
Уиллис Кнапп Джонс. Ужас юнгас[10]
— Страх? — переспросил исследователь, быстрой и нервной рукой отставляя в сторону стакан с шербетом. — О, думаю, я робел не меньше любого другого… но со временем страх отступает, я полагаю.
Некоторые из гостей, присутствовавшие на званом обеде, выказали не более чем вежливый интерес, но дебютантка Грейс Демминг, дочь хозяйки дома, глядела на виновника торжества с восторгом, как будто тот был сверхчеловеком.
7
9
10