Карты наших северных морей страдают многими погрешностями. Поэтому каждое экспедиционное и даже торговое судно ведет здесь промеры глубин и отмечает их на карте. Глядя на карту, сразу видишь пути, по которым проходили суда. Но это, что называется, «капля в море». Огромные пространства северных вод не изучены и ждут своих исследователей. Сколько неизвестных островов в этих просторах, сколько подводных банок и мелей!
Да и то, что нанесено на карту, не всегда верно. Бывали случаи, когда судно, взяв направление на отмеченный на карте остров, не находило его — он оказывался в десятке километров от указанного места.
Исследование острова Свердрупа будет ценным вкладом в изучение Карского моря.
Вечер. Ледоколы сначала идут рядом. «Русанов» — родной брат «Сибирякова». От нашего «Саши» он немногим отличается: нет выемки носовой части корпуса да ниже палубные надстройки.
Вскоре оба корабля расходятся, и «Русанов» скрывается вдали. К утру должны быть у острова.
Мы еще спали, когда в нашу каюту ворвался Громов с криком:
— Остров показался! Проспите!
Я вскочил, по обыкновению ударившись головой о верхнюю койку, с которой немедленно свесились голые ноги Трояновского.
На одевание и умывание ушло две-три минуты. Мы, как пожарные, должны быть готовы в любую минуту дня и ночи. Аппарат, штатив, кассетник — все наше вооружение — вылетает с нами на палубу.
Вдали в тумане, слева от ледокола, видна полоска земли, как бы висящая в воздухе над горизонтом. Морской мираж — рефракция, особое преломление световых лучей, создает впечатление висящего в воздухе острова. В средние века такие земли считались таинственными и недосягаемыми.
На остров Свердрупа еще не ступала нога человека. Впервые, 18 августа 1893 года, его увидел полярный исследователь Фритьоф Нансен, дрейфовавший во льдах на судне «Фрам». Он назвал этот остров именем своего капитана О. Свердрупа. Затем сам Свердруп проходил в виду этого острова, и, наконец, самолет «Комсеверопуть-3», пролетая мимо, дал набросок земли в форме полумесяца со сходящимися краями. На карту остров нанесен пунктиром — условно.
Где-то западнее, за маревом тумана, так же как и мы, подбирается к острову ледокол «Русанов».
Дробно звенит судовой телеграф. Стоп! С тихим всплеском бултыхается в воду гиря лота, промеряющего глубину.
Второй штурман, Сакс, рыжеусый, маленького роста, в высоких сапогах и форменной фуражке Совторгфлота, тянет веревку лота.
Глубина двадцать метров. Так мы прошли в нескольких десятках метров от каменной банки, заметной по волнению в стороне. Она не обозначена ни на каких картах, но она — гибель для любого судна, напоровшегося на нее с ходу.
Во время волнения, особенно во время шторма, когда банка исключительно опасна, ее приметить никак нельзя. Теперь она найдет свое место на карте. Маленькая точка, обозначенная типографской краской, возможно, спасет не одно судно.
Останавливаемся для исследования.
Гидрохимики, гидробиологи, гидрографы и прочие ученые-специалисты нашей экспедиции возятся вокруг своих приборов. На тросе летит вниз, рассекая воду, какой-то прибор с длинным трубчатым носом. Это трубка Экмана: она с силой врезается в дно и берет пробу грунта.
Рядом достают образцы планктона с разных глубин, бороздят тралом дно, украшая палубу мясистыми звездами, голотуриями — лакомством китайского стола, и какими-то причудливого вида яркими животными, похожими на растения, и растениями, похожими на животных.
Трубка Экмана, вытягиваемая лебедкой, лезет вверх, и Влодавец, работник Арктического института, вымазавшийся грязью, с любовью выкладывает из нее в деревянный ящик длинную колбасу, цветом похожую на ливерную, состоящую из подводного грунта.
— Зеленый ил! — констатирует с удовольствием Влодавец.
— Актиния! — несется с другого борта.
— Морской заяц!
Последнее известие волнует стрелков. Заметил зверя Отто Юльевич. Он первый с винтовкой несется на бак корабля. За ним мчатся стрелок Чачба и несколько страстных охотников, в числе которых самые азартные — доктор Лимчер и писатель Семенов.
Гремят выстрелы. В ныряющего зайца — особый вид крупного тюленя — попасть нелегко, но Семенов уверен, что зайца убил он. Пусть будет так. Проверить это нельзя. Может быть, Семенов и прав — заяц больше не появился.