— Отдать якорь!
— Есть отдать якорь!
Два удара ломом — и, с грохотом разматываясь, якорная цепь падает вниз.
Пока не разойдется туман, ближе не подойдем. «Русанов» только что сообщил, что он попал на мелкое место, идет все время, как и мы, с выпущенным якорем. Сильный туман. Около нас предполагает быть не раньше чем через двадцать четыре часа.
Значит, мы скоро увидим зимовщиков. Шмидт честно выполняет свое обязательство встретить их через два года первым.
По-прежнему ревет гудок. Снова Шмидт спрашивает по телефону:
— Слышите гудок?
И опять тот же ответ:
— Гудка не слышим!
Странно! Туман уменьшился. Уже можно различить близкий берег. Капитан ловко подвел к нему судно, как будто шел по точной карте. Кажется, пустяки добраться до берега на моторке. За бугром, слева, видна макушка радиомачты. Спрашиваю капитана:
— Разрешите на моторке пойти к зимовью, чтобы заснять встречу с зимовщиками?
Капитан категорически отказывает:
— Нельзя. Никого в воду не спущу. В любую минуту может снова накрыть туман. Тогда не сыщешь. Унесет на лодке к черту на рога!
Жалко. Ну что ж, придется подождать. Сегодняшнюю ночь, наверно, никто спать не ляжет. В любой момент ветер может перемениться и разогнать туман. Тогда мы пойдем к станции.
Пока что нас зовут на общесудовое собрание. В кают-компании твиндека полно людей. Накурено. Дым ходит сизыми облаками, как туман над Северной Землей. Собрались все, кроме стоящих на вахте.
Докладчик — Шмидт. Он говорит о целях и задачах нашей экспедиции, снова напоминая о II Международном полярном годе. Все внимательно слушают своего руководителя.
За основным вопросом идут «текущие дела»: тут и работа судкома, и ремонт бани, и решение проблемы недостающих вилок. Одним словом, все, как на обычном собрании на Большой земле.
В момент жаркого спора о нехватке вилок в матросском кубрике вбегает вахтенный матрос:
— С берега шлюпка идет!
Все вскакивают. Председательствующий секретарь партячейки матрос Адаев, схватив в охапку бумаги со стола, на ходу кричит:
— Заседание прерывается на неопределенное время, до прибытия зимовщиков! Следующий вопрос — доклад товарища Ушакова!
Последнюю фразу Адаев уже кричит, взбегая вместе с матросами и учеными по трапу на палубу.
— Смотрите! Смотрите! Едут!
Вдали видна маленькая шлюпка с прицепным мотором. На корме плещется красный флажок. Лодка как бы перепрыгивает с волны на волну, высоко задирая нос.
— Все четверо!
— Гляди, вон на носу, в очках, Ушаков — начальник станции!
— А вот сзади, высокий, Урванцев, геолог!
— Журавлев, здорово!
— Привет самому северному комсомольцу Ходову!
Лодка начинает описывать круг, подходя к ледоколу. Надо иметь острые глаза моряка, чтобы разобрать и различить людей, находящихся в лодке, идущей в тумане.
Все громче доносится захлебывающееся тарахтение прицепного руль-мотора. Спущен парадный трап. Все население ледокола тесной толпой сгрудилось на спардеке. Каждый хочет первым пожать руку отважным зимовщикам, два года не видавшим людей.
Протяжно, торжественно гудит гудок. Подхваченные ветром, мечутся сигнальные флаги, украшающие мачты. Они выброшены для приветствия зимовщиков.
— Встретим наших друзей потеплее, — говорит Отто Юльевич, и громкое «ура» встречает лодку, осторожно подведенную к трапу.
Рыжеусый человек — охотник Журавлев — заботливо вытаскивает из уключин весла и укладывает их на дно. Ушаков выпрыгивает на площадку трапа. За ним идут Урванцев, Ходов и последним хозяйственный Журавлев.
Все люди в черных кожаных пальто и теплых шапках. Они выглядят весело и бодро. Все чисто выбриты. Никаких полярных бород, никаких невероятных костюмов.
Мне почему-то особенно бросаются в глаза желтые краги и ботинки на ногах Ушакова. Вот как он выглядит— джек-лондонский «настоящий человек» Севера — Георгий Алексеевич Ушаков, подлинный герой Советской Арктики.
Среднего роста, лысоватый, с твердым взглядом темных глаз, с подстриженными небольшими усами, он ничем внешне не выделяется из сотен тысяч людей, руководящих работой доменных цехов, совхозов, железных дорог, учреждений…
Амурский казак по происхождению, партизан, боец Красной Армии, коммунист, деревенский избач в подполье, студент университета, сотрудник Госторга во Владивостоке, он добровольно вызвался ехать на неизвестный и далекий остров Врангеля. Это было в 1926 году, когда правительство посылало экспедицию для заселения острова с целью окончательного закрепления его за Страной Советов.