Второе течение идет сначала параллельно с первым, потом заворачивает и, огибая остров Врангеля, уходит далеко на север. Между струями этих течений есть «мертвое кольцо», такое место, где льды ходят почти по правильному круговому течению.
Мы шли первым течением. Обратный дрейф и ветры вышибли нас из этого довольно слабенького течения и чуть не втащили во второе течение. Нас бы унесло на север. Ветры, к счастью, переменились, и с помощью парусов мы попали в мертвое кольцо, по которому и крутимся.
Наше спасение сейчас только в хорошем ветре. Если мы вылезем из кольца и попадем в береговое течение, то выйдем в Берингов пролив. Если нет, то крутиться нам на месте черт знает сколько времени. Все теперь зависит от благоприятного ветра.
Ветер, к счастью, усиливается. Дует чистый норд. Снова подняты паруса. Пошли со скоростью одной мили в час не считая дрейфа. Обгоняем льдины. Идем вперед.
К середине дня выясняется, что из мертвого кольца мы вышли. Помогли ветер, паруса и разреженный лед. Место, где стоял вчера вечером «Уссуриец», мы прошли. Он теперь в пяти милях от Дежнева, в десятибалльном льду. Проходим мимо мыса Инцова. До «Уссурийца» от нас миль пятнадцать-двадцать. Я только что спустился отогреваться с мостика вниз. Прибегает Купер.
— Трояновский и Чачба остались позади на льдине. Сейчас за ними будут спускать шлюпку. Идем по широкой полынье.
Вот это здорово! Сейчас можно будет снять корабль под парусами с воды. Мчусь к Шмидту. Он на мостике. Рядом капитан. Прошу разрешения:
— Разрешите нам отправиться на шлюпке за оставшимися на льду и заснять корабль под парусами на ходу.
— Ни в коем случае. Шлюпку нельзя перегружать.
— Мы сядем на весла вместо матросов.
— Нельзя.
— Это единственный случай снять корабль под парусами с воды на ходу.
— Нельзя. Вы не поспеете — шлюпку уже спускают.
Человек двадцать тянут шлюпку к фальшборту, поднимают и кидают в воду. Шлюпка падает кормой вниз и уходит под воду. Начинают вычерпывать ведрами воду. Все стрелы заняты под паруса, и другого способа спуска шлюпки нет. Останавливать корабль нельзя. Он собьется с пути, и тогда прощай, вся проделанная за день работа! Его потом не развернешь в нужном направлении.
Мы мчимся за аппаратурой и через минуту стоим у шлюпки с аппаратом и штативом. Матросы лезут в лодку. Кричу капитану:
— Владимир Иванович, разрешите нам ехать! Мы готовы!
Он машет рукой:
— Поезжайте, разрешаю. Ну что сделаешь с этими киношниками? Они готовы из-за своих кадров поставить корабль на зимовку…
Вместе с матросами Адаевым и Голубиным, оторвавшись от корабля, идем против ветра к далеким льдинам, на которых чернеют две человеческие фигурки. Наваливаемся на весла. На руле Голубин, на веслах Адаев и я. По чистой воде нетрудно. Но вот на нас наплывает полоса нилоса — молодого льда, весла застревают, лед приходится пробивать. Мы идем на «шлюпке ледокольного типа». Кое-как добираемся до льда и берем на борт Марка и Чачбу. Пока поворачиваем, кричу Марку:
— Снимай с ходу! Издали корабль в парусах, сдвижения!
Марк быстро устанавливает штатив, прикрепляет аппарат и крутит. По ветру, подняв на багре маленький парус и помогая веслами, мы быстро догоняем корабль.
С кормы бросают веревочный трап. Надо лезть наверх. Но соблазн велик, хочется поснимать еще.
Снимаем под кормой, как корабль идет по молодому льду. Сквозь воду видно белое пятно обломанного вала. Корабль носом налезает на небольшую льдину и тормозит ход. Воспользовавшись этой задержкой, наваливаемся на весла и мчимся к большой льдине, идущей перед кораблем, на расстоянии десяти-пятнадцати корпусов.
Быстро выскакиваем на лед, ставим аппарат и снимаем корабль, идущий прямо на нас с надутыми, устремленными вперед парусами.
Потом прыгаем в шлюпку и маневрируем на воде во всех направлениях, пока корабль не равняется снами и мы можем зацепиться за трап. Все, что надо, снято полностью.
С кормы бросают веревку и на ней вытягивают аппарат, штатив и кассетник. Потом лезем сами. Шлюпку переводят к носу и общими усилиями вытаскивают наверх.
Итак, мы теперь имеем замечательные кадры о фрегате «Александр Сибиряков», бывшей «баржи ледокольного типа с паровым отоплением».
Только что кончили эту работу, как мою бригаду вызывают на хозработу — переборку лука и чеснока, которые начали портиться. Из кинематографистов превращаемся в огородников. Ничего не поделаешь! На корабле всему научишься.