Берег круто падает в воду. С него бьет струя горной речки. К этому источнику будет пристроена бочка, соединенная шлангом с нашими цистернами, и, пока «Уссуриец» будет брать сто двадцать тонн угля, мы сумеем вволю запастись свежей, чистой водой.
С «Литке» пришли известия. Он не смог пробиться ни на восток, ни на север для оказания помощи дрейфующему «Урицкому». Потом Евгенов выслал пешую разведку, которая донесла, что кругом сплошной смерзшийся лед в десять баллов. Никаких просветов и надежд нет.
«Литке» с трудом вернулся в Чаунскую губу и стал на зимовку вместе с остальными судами своего каравана.
Экипаж «Литке» радуется за наш успех. Как нам понятно их теперешнее состояние! В поздравительных телеграммах они ни слова не говорят о себе. Евгенов телеграфирует:
«Срочно — Арктическая «Сибиряков» –
ШМИДТУ
Горячо, сердечно поздравляем. Несказанно рады благополучному выходу вас тяжелого положения. Нас крайне угнетала невозможность оказать вам скорую необходимую помощь. Желаем дальнейшего благополучия,
ЕВГЕНОВ».
Да… Нам приятно получать такие телеграммы, вырвавшись из негостеприимного полуночного океана. Каково-то оставшимся там на зимовку в морозной Чаунской губе, и в особенности «Урицкому», дрейфующему на север? Что там переживает сейчас команда, знающая, что корабль может в любой момент раздавить сжатием льдов. Только сами испытав эти чувства, мы знаем, какое сейчас состояние у команды «Урицкого».
9 октября. Ранним утром часть экипажа сходит на берег. Некоторые идут с ночевкой в горы для обследования местности — геологических разведок и охоты.
Скудная растительность гор — низкорослая ольха, рябина, порыжевший уже папоротник, черника — кажется нам прекрасной после льдов полярных морей.
Как хорошо после трехмесячного пребывания на корабле полежать на земле, побегать, набрать полный рот черники.
На берегу навалена груда выловленной рыбы — форели, горбуши, кеты.
На воде залива, собравшись стаей, отдыхают белые чайки. Над самым зеркалом воды беззвучно проносятся черные утки. Высоко летают бакланы. Шумит горная речка, падая маленькими водопадами со скалы на скалу.
К вечеру все вернулись с добычей. Геолог, с трудом поднимая мешок, говорит что-то о базальтах и роговитах, биологи толкуют о ракообразных, которыми полна бухта. Охотники выгружают дичь. Часть ее пойдет на стол, часть на коллекции.
Под вечер, в сумерках, мы выходим из бухты, направляясь к берегам Камчатки и прощаясь с дикой корякской землей. Только одна наша охотничья группа встретила вдали от бухты трех охотников коряков. Это все население бухты, и то временное. Ближайшее селение у мыса Олюторского — милях в шестидесяти к югу.
12 октября. Тихо. Светит солнце. Снимаем с утра и до заката. Все время получаем приветственные телеграммы, идущие теперь через Петропавловск-Камчатский.
Вот телеграмма от С. С. Каменева:
«Ледокол «Сибиряков»,
ШМИДТУ
Бесконечно рад, что упорной борьбой, с большевистской настойчивостью участники экспедиции и экипаж ледокола «Сибиряков» самостоятельно добились выхода в Тихий океан, на деле доказав возможность завершения Северного морского пути в одну навигацию, несмотря на чудовищно тяжелую аварию. Сердечно приветствую всех, нетерпением жду встречи,
Замнаркомвоенмор КАМЕНЕВ».
15 октября. Мы совсем близко от Петропавловска. Дует противный нам ветер, и мы медленно подбираемся к Авачинской губе, в глубине которой на берегу спокойной бухты, защищенной горами, раскинулся город Петропавловск — столица Камчатки.
Камчатка, такая далекая от Москвы, кажется нам сейчас чуть ли не подмосковным городом.
Ползем на буксире вдоль величественных гористых берегов. Пасмурная погода иногда проясняется, и тогда вдали видны высокие сопки мертвых или временно затихших вулканов. Настроение у всех приподнятое. Телеграф работает не переставая. С материка несутся к нам радостные вести, телеграммы близких, поздравления, приветствия.
Входим в Авачинскую губу. Вечереет. В темноте подходим к самой бухте. Вдали видны огни Петропавловска. С обеих сторон мигают своими круглыми глазами маяки.
Тихо постукивая своим мощным мотором, поблескивая опознавательными огнями, к нам подходит какой-то катер, идет рядом с нами и, пройдя под кормой, уходит молча в сторону. Это, наверное, пограничники, прочитав надпись «Александр Сибиряков», Архангельск», ушли, успокоенные.
У самых ворот в бухту бросаем якорь.