А Александр смотрел на нее отчужденно и холодно, как на незнакомку. На мгновение она даже подумала, что Элизабет заблуждается насчет его чувств.
— Ну разумеется, госпожа Максвелл. Можете располагать моим временем сколько вам угодно.
Сколько ей угодно. Ей было бы угодно располагать им всю оставшуюся жизнь.
Вдали прогремел гром, поднялся холодный ветер. Дункан многозначительно взглянул на небо.
— У тебя еще будет случай поговорить с Хэпберном в другой раз, Джонет, а сейчас нам пора возвращаться. Начинается гроза. Я знаю, ты не любишь гроз.
Решив не уступать ни пяди завоеванных позиций, Джонет крепче сжала руку Александра. Дункан не сможет увести ее отсюда силой прямо на глазах у короля.
— Да нет, я больше не боюсь гроз, Дункан, — сказала она, улыбаясь Александру. — По правде говоря, теперь они мне даже нравятся.
— Пожалуй, мы могли бы немного прогуляться, — неожиданно вмешался сам Александр. — Не беспокойтесь, Максвелл, я приведу ее назад еще до дождя, обещаю вам. Идемте, госпожа, я буду рад помочь, чем смогу.
Когда они отошли от остальных на почтительное расстояние, он обратился к ней уже совсем другим тоном:
— Ты хоть понимаешь, дурочка, что могла за минуту свести на нет все то, над чем я трудился последние две недели?
Джонет усмехнулась.
— Боишься, что я подпорчу твою репутацию?
— Черт возьми, Джонет, это не шуточки! От мнения двора, от всех этих людей зависит твое будущее!
Она бросила на него насмешливый взгляд.
— Приличия! Благопристойность! Боже, неужели я должна выслушивать все эти проповеди от тебя, Алекс?
— А от кого же еще? Истинную цену доброго имени знает только тот, кто его потерял.
Они пошли дальше в молчании. Джонет ощущала стремительный бег секунд. Ей хотелось высказать так много всего сразу, что она не знала, с чего начать. Выплеснуть гнев и обиду, обвинить его в неверности. В конце концов она выбрала то, что было важнее всего.
— Мне так тебя не хватало, — сказала она жалобно. — Не с кем было повеселиться.
Александр нахмурился, не сводя глаз с тропинки, вьющейся у них под ногами.
— Ты становишься первой красавицей при дворе. Разве ты не счастлива, милая?
— Счастлива? — Она остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Не останавливайся, Бога ради, — прошипел он. — Не забывай, мы говорим о моей матери! Кстати, неужели ты не могла придумать что-нибудь более правдоподобное?
— Это все, что я могла придумать в последнюю минуту, — отрезала Джонет. — Я не ожидала услышать, что ты уже завтра намерен сбежать отсюда с женщиной, которая сделала все от нее зависящее, чтобы отправить меня на тот свет!
Александр сильнее сдвинул брови.
— Могу тебя заверить, Джонет, Диана понятия не имела о том, что представляет собой Томас.
— Не смей оправдывать Диану Хэмптон, Алекс. Даже не пытайся. Она отлично знала, что делает.
Он тяжело вздохнул.
— Я не пытаюсь ее оправдывать, милая. Мы с ней объяснились по этому поводу. Я сам ей сказал, что этому нет и не может быть прощения.
— И тем не менее ты говоришь, что собираешься на ней жениться, — Джонет не сводила с него глаз, прекрасно понимая, что боль проступает в них, несмотря на все ее усилия. — Это правда, Алекс? Ты действительно намерен это сделать?
— Да.
Твердая решимость, прозвучавшая в его голосе, ужаснула девушку. У нее нет времени, чтобы заставить его усомниться. Во всяком случае, не здесь.
Они продолжали идти вперед, уже не видя никого из оставшихся на лужайке. Купина вишневых деревьев в цвету совершенно скрыла их от посторонних глаз. Но через несколько минут им предстояло достигнуть дальнего конца сада и повернуть назад. И тогда Александр будет потерян для нее навсегда.
Джонет внезапно остановилась и повернулась к нему лицом.
— Однажды ты мне обещал, что не уедешь, не простившись. Что ж, приходится напомнить тебе об этом. Я хочу проститься по-хорошему. — Она подняла на него глаза. — Наедине, Алекс… в последний раз.
Он бросил на нее быстрый взгляд и сразу же отвернулся.
— Мы уже простились, милая. Один раз в Стептоне, а потом в гостинице. Еще одно прощание ничего хорошего нам не принесет.
— Но я не знала, что это было прощание навсегда, — воскликнула Джонет. — После того, что ты сказал той ночью в гостинице, я думала…
Она запнулась и торопливо перевела дух.
— Ты сказал, что никому не будешь принадлежать, кроме меня. Я тебе поверила, Алекс. Я думала, ты говоришь искренне. Я все еще так думаю!