Под конвоем доставили в Петербург обоих сыновей Раевского. В Зимнем дворце их допрашивал сам царь:
— Нам уже известно, что вы не принадлежали к тайному обществу, но имея там родных и знакомых, вы, конечно, обо всём знали. Почему вы не уведомили правительство? Где же ваша присяга?
И в большой, богато убранной, затянутой шелками зале царского дворца, гулко отдались слова Александра Раевского:
— Государь! Честь дороже присяги. Без присяги человек ещё может существовать, потеряв же честь, — жить невозможно!
Император был в ярости. Но не имел причин предать суду братьев Раевских. Их освободили.
Долгие месяцы тянулось рассмотрение дела. Наконец Следственная комиссия объявила приговор: Сергей Волконский — двадцать лет сибирской каторги. Быть бы в Сибири и Орлову, но его брат Алексей на коленях вымолил у царя смягчения наказания — ссылку в имение под Калугу без права въезда в столицы. Николай I вынужден был уступить: ведь именно Алексей Орлов первым прискакал со своим полком на Сенатскую площадь защищать царя.
Полковник Александр Раевский покинул военную службу. Николай Раевский возвратился в свой полк на Кавказ. Там шли военные действия, и, как знать, не по негласному ли распоряжению царя именно его посылали в опаснейшие походы?..
Но, может быть, самое страшное для генерала Раевского случилось уже после оглашения приговора. Ведь до конца жизни не будет и дня, чтобы Николай Николаевич не думал о судьбе своей младшей дочери.
ЕЩЁ ОДИН ПОРТРЕТ
Красивая молодая женщина с задумчивым лицом и густыми чёрными локонами. Этот портрет висел над постелью тяжело больного генерала Раевского. С трудом приподнявшись с подушек, умирающий указал исхудавшей рукой на портрет дочери: «Вот самая удивительная женщина, какую я знал».
Двадцать лет сибирской каторги и вечная ссылка — таким был приговор Сергею Волконскому, её мужу. И двадцатилетняя светская красавица последовала за ним в Сибирь. Её отговаривали знакомые, умоляли родные. Царские чиновники, да и сам император Николай, пугали невыносимыми условиями жизни в Сибири, её лишали всех прав — она становилась женой государственного преступника, ссыльнокаторжного — и только! Наконец, ей не разрешили взять с собой ребёнка — первенца, названного в честь деда Николаем. Но Мария была непреклонна.
Каково отцу пережить такое?! Поначалу Раевский категорически противился отъезду дочери, затем молил о скором возвращении. Мария Николаевна писала: «Мой отец, этот герой 1812 года, с твёрдым и возвышенным характером… не мог вынести мысли о моём изгнании, мой отъезд представлялся ему чем-то ужасным».
— Я тебя прокляну, если ты через год не вернёшься! — кричал он.
Но вот прощание. И последняя записка уже говорит не об осуждении, а простом отцовском горе: «Снег идёт, путь тебе добрый, благополучный. Молю бога за тебя, жертву невинную, да укрепит твою душу, да утешит твоё сердце».
Мария мчится по заснеженным дорогам, гонит лошадей, нетерпеливо вырывая у возницы вожжи. Кибитка её и та не выдерживает — разлетается вдребезги. Скорее, скорее! За двадцать суток доскакала она до Иркутска — по тем временам небывалая скорость. Она едет день и ночь, не останавливаясь, выпивая лишь стакан чая или молока с хлебом.
И вот Сибирь. Первое свидание с мужем. Увидев его в цепях, Мария падает на колени и целует кандалы.
Очень скоро в письмах родным Мария начинает писать «наша ссылка», не отделяя своей судьбы от судьбы осуждённых. Только через тридцать лет вернутся Волконские домой…
Отец постепенно смирился с решением дочери, всё нежнее становились его письма. Не раз он говорил, что «ехать по любви к мужу в несчастьи — почтенно». А может быть, он понял, что его дочь, дочь генерала Раевского, только так и могла поступить?
В далёкой, холодной Сибири получила Мария известие о смерти отца. От потрясения заболела. Ей казалось, «что небо обрушилось». Но, наверное, горе её стало бы меньше, если бы она узнала, что последние мысли отца были о ней, «самой удивительной женщине», какую встречал старый генерал.
В ДНИ СПОКОЙНЫЕ
Хотя Раевский и стал одним из самых известных героев Отечественной войны, он не получил больших чинов и царских милостей. До 1825 года он командовал армейским корпусом, затем вышел в отставку и поселился в своём имении Болтышка под Киевом.
Поэт В. А. Жуковский написал о Раевском: