- По-моему, вы ее боитесь. Не верите, что можете тягаться с ней.
- Я просто ничего не знаю. Если она и правда обладает такой силой, то да, это будет нелегко. И я не стыжусь в том признаться. Тьма могуча. Но я не раз вступал в бой с такими, и, думаю, на моем счету побед больше, чем поражений. А теперь скажите мне, что у нее есть вашего?
Я ответил, что не понимаю вопроса, но когда он объяснил, то я рассказал, как она исцарапала мне лицо ногтями и вырвала клок волос с моей головы. Не успел я договорить, как он встал и подошел ко мне. Не дав мне опомниться, он одним быстрым движением выхватил нож, вцепился мне в волосы и провел ножом поперек моего запястья, а потом просто вырвал прядь из моей головы.
Я вскочил, проклиная его во всю свою силу и находчивость. Магия его голоса сразу утратила власть над моим разумом. Однако Грейторекс спокойно опустился в свое кресло, будто ничего не произошло, и молча ждал, чтобы я взял себя в руки.
- Мои извинения, - сказал он, когда я умолк. - Но мне требовалось получить кровь и волосы точно так же, как ими завладела она. Чем больше мук причиняет захват, тем взятое сильнее. Я полагаю, что тут, возможно, кроется объяснение, почему святым реликвиям приписывается такое могущество и почему мощи мучеников, умерших в великих страданиях, считаются сильнейшими.
Окровавленной рукой я ухватился за голову и уставился на него в ярости.
- Папистский вздор! - прорычал я. - И что теперь?
- Теперь? Теперь вы удалитесь на несколько часов. Для того чтобы убедиться, что вы действительно заколдованы, а не просто вообразили это, а также чтобы выяснить, какие силы на вас ополчились, мне нужно составить ваш гороскоп. Вот самый верный, а то и единственный способ проникнуть во тьму. Если бы суды прибегали к услугам людей, подобных мне, то правосудию можно было бы не опасаться судебных ошибок. Но в нынешнем глупом веке на это смотрят косо. Тем хуже для века.
- Мне говорили, что ни одна ведьма не попадала в руки правосудия. Вы думаете, это верно?
- Некоторые, без сомнения, понесли кару волею случая. Но способно ли правосудие само одолеть таких людей против их воли? Нет, в это я поверить не могу.
- А как же женщины, которых сжигали в последнее время? Их обвинили ложно?
- В большинстве случаев - да. Разумеется, не нарочно. Слишком много есть свидетельств присутствия дьявола среди них, и отрицать существование ведьм невозможно. Любой разумный человек не может не прийти к выводу, что силы зла, воспользовавшись смутами, которые столь взбудоражили мужчин, всячески соблазняли христианок. Едва власть рушится, как Сатана тут как тут. К тому же единственный разумный аргумент против существования ведьм опирается на то, что у женщин нет души и им нечего продавать дьяволу. Однако все авторитеты решительно его опровергают.
- И вы думаете, сделать ничего нельзя? Остановить таких людей невозможно?
- Во всяком случае - вам, законникам?
- Откуда вы знаете, что я изучаю юриспруденцию?
Он улыбнулся, но оставил мой вопрос без внимания.
- Бытие - это соперничество света и тьмы. Самые важные для человечества битвы ведутся без ведома подавляющего большинства людей. Бог наделил особым даром своих земных слуг - магов, белых колдуний - называйте их как хотите. Они обладают тайными знаниями, и на них возложен долг сражаться с Сатаной из поколения в поколение.
- Вы подразумеваете алхимиков и им подобных?
Он презрительно усмехнулся:
- Прежде я мог бы их подразумевать. Но их умение и силы сходят на нет. Нынче они тщатся объяснять то, что есть, а не исследовать скрытые силы. Алхимия теперь просто ремесло и ищет составлять всякие варева и зелья, которые якобы должны содействовать объяснению состава вещей, но оставляет в стороне более великие вопросы назначения этих вещей.
- А вы алхимик?
Он покачал головой:
- Нет, я астролог и, если хотите, колдун. Мое умение ограниченно, но я знаю, чего могу достичь. Если мне дано вам помочь, я вам помогу. Если же нет, я вам прямо об этом скажу.
Он встал.
- А теперь вы должны сообщить мне необходимые сведения, а затем на несколько часов оставить меня одного. Мне нужно точно знать время вашего рождения и место. Мне нужно знать время и место ваших взаимодействий с этой девушкой, а также время ваших снов и встреч с животными.
Я сообщил ему все, что он требовал, и он отправил меня погулять по деревне, чему я обрадовался, так как знал, что тут разыгралось одно из величайших сражений, в котором мой батюшка сыграл важную и благородную роль, давая королю такие замечательные советы, что день завершился тем, что враг лишился всех пушек и более половины солдат. Если бы король держал моего батюшку при себе, вместо того чтобы предпочесть советы более высокородных, но менее опытных советников, исход войны мог быть иным. Но король начал все более полагаться на трусливых крючкотворов вроде Кларендона, которые хотели капитулировать, а не сражаться. В северной части Оксфордшира простираются плодородные равнины, благодатные места для хлебов и кавалерии. Плодородие этого зеленого края можно заметить даже тогда, когда в природе все умирает, поля стоят бурые, а деревья сбрасывают листву. Пологие холмы обеспечивают некоторое укрытие войскам, но не препятствуют маневрированию, а рощи невелики, и их легко огибать. Я вышел из деревни и направился вверх по реке, мысленно представляя себе, что вот так же двигались тут две армии: король по одному берегу, генерал Уоллер и бунтовщики - по другому, пристально следя друг за другом, как два бойцовых петуха, высматривая ошибку, которая обеспечила бы преимущество. И мой батюшка дал совет, решивший, кому достанется победа: он посоветовал королю двинуть авангард вперед, а арьергард придержать, зная, что между ними возникнет разрыв - соблазн, перед которым человек вроде Уоллера не устоит. Так и произошло: Уоллер бросил значительную часть своей кавалерии и все пушки через узкий мост у Кропреди, и пока, нарушив ряды, они сгрудились у моста, благородный граф Кливленд, предупрежденный об этом маневре, напал на них и искрошил в мелкие куски.
Сколь великолепным должно было быть это зрелище! Увидеть, как кавалеристы, такие далекие от их нынешнего надушенного распутства, атакуют, безупречно держа строй, и их сабли сверкают в лучах солнца! Я ведь помнил, как батюшка рассказывал, что день в самом разгаре лета был особенно теплый и безоблачный.
- Скажи мне, - обратился я к проходившему мимо селянину, который бросил на меня исподлобья угрюмый, полный подозрения взгляд, которым в деревнях одаряют всех чужаков, - где дерево, под которым король обедал в день битвы?
Он еще больше насупился и хотел было ускользнуть, но я схватил его за плечо и потребовал ответа. Он кивнул на тропинку.
- На поле, куда она ведет, стоит дуб, - сказал он. - Там тиран и объедался.
За такую наглость я ударил его по лицу.
- Не давай воли языку! - предостерег я его. - Ты не смеешь говорить так в моем присутствии!
Он пожал плечами, словно мое назидание было пустым звуком.
- Я говорю правду, - сказал он. - Это мой долг и мое право.
- Прав у тебя нет никаких, а твой единственный долг - повиноваться, сказал я, не веря своим ушам. - Король сражался, чтобы спасти нас всех.
- И в тот день мое поле было вытоптано, моего сына убили, а мой дом разграбили его солдаты. Так за что мне его любить?
Я хотел снова его ударить, но он угадал мое намерение и, весь съежившись, отпрянул, как собака, которую били слишком уж часто. И я только махнул этому жалкому отродью, чтобы он исчез с глаз моих. Однако он испортил мне настроение: мой план постоять там, где стоял король, чтобы приобщиться воздуха тех дней, утратил свою привлекательность, и после некоторых колебаний я вернулся в гостиницу, уповая, что Грейторекс завершил свой труд.
Надежда моя оказалась тщетной, и прошел добрый час, прежде чем он спустился по лестнице, держа листы бумаги, на которых его каракулями предположительно было запечатлено все мое прошлое и будущее. Его настроение и манера переменились - несомненно, чтобы напугать меня и увеличить плату. Если раньше он был безмятежно спокоен и, как мне показалось, не придал серьезности тому, что я ему рассказал, теперь он хмурился и выглядел сильно встревоженным. До того дня я никогда никакого дела с астрологией не имел, да и потом тоже. Мне неинтересно знать, что принесет будущее, все важное я уже знаю. Я занимаю свое законное положение, и в назначенный срок - завтра или через тридцать лет - я умру, как будет на то воля Божья. Астрология нужна только тем, кто не знает своего положения, не знает, каким оно станет; увлечение ею - это знак тяжкого положения народа и раздоров, раздирающих общество. Без сомнения, потому-то услуг таких людей, как Грейторекс, столь жадно искали во времена смут, ибо тогда человек одну минуту стоял на вершине власти, а в следующую уже был меньше, чем никем. Я не сомневаюсь в одном: если среди нас верх возьмет принцип уравнивания и больше людей начнут требовать возвышения на основании всего лишь своих достоинств и заслуг, то доходы гадателей заметно увеличатся. Разумеется, потому-то он и понадобился мне и потому-то, когда они перестали быть мне нужны, я перестал допускать их к себе. Ни один человек, искренне приемлющий волю Бога, не может обращаться к астрологии. Теперь я считаю, что решительно все происходит по соизволению Провидения; признавая это, не следует искать способов узнать больше.