— Сегодня вы будете обедать в Келдейл-холле, — сообщила Стефа. — Я заказала там столик. Надеюсь, вы ничего не имеете против. — Склонив набок светловолосую голову, она задумчиво рассматривала Линли. — Думаю, именно это вам и нужно.
— Я чахну у вас на глазах?
Хозяйка захлопнула гроссбух и убрала его на полку позади конторки.
— Не в этом дело. Конечно, там вкусно кормят, но важно другое. Совершенно особая обстановка. Хозяйка Холла — наша главная достопримечательность.
— У вас тут развлечений хватает, да?
— Что правда, то правда, инспектор, — расхохоталась она. — Выпьете или вы все еще «на службе»?
— Невозможно отказаться от эля Оделл.
— Отлично. — Стефа проводила гостя в зал, а сама прошла к стойке бара. — Келдейл-холл принадлежит семейству Бертон-Томас. Там работают с полдюжины молодых людей, и все они должны называть миссис Бертон-Томас тетушкой. Вот из таких мелочей и складывается неповторимая атмосфера ее дома.
— Как-то по-диккенсовски все это звучит, — согласился Линли.
Стефа поставила на столик большую кружку эля и налила себе другую, поменьше.
— Погодите, вот вы познакомитесь с ней. Миссис Бертон-Томас всегда обедает вместе со своими гостями. Я говорила с ней по телефону, когда заказывала столик. Она вне себя от восторга, что к ней заявятся детективы из Скотленд-Ярда. Чего доброго, отравит кого-нибудь, лишь бы посмотреть на вашу работу. Правда, гостей там сейчас немного, всего две парочки — американский дантист с женой и пара молодоженов.
— Да, пожалуй, вечер нам понравится. — Линли со стаканом в руке отошел к окну и поглядел вдаль, в сторону Келдейл-Эбби-роуд. Дорога была почти не видна отсюда — сразу сворачивала направо и растворялась в вечерних сумерках.
Стефа подошла к нему. Несколько мгновений она молчала, а потом тихо произнесла:
— Вы виделись с Робертой.
Линли быстро обернулся, но она уставилась в свой стакан, медленно поворачивая его на ладони, будто пытаясь удержать стакан в равновесии, не пролить ни капли.
— Как вы узнали?
— Она еще девочкой была очень высокая. Догоняла Джиллиан. Большая девочка. — Влажной рукой, только что державшей стакан, Стефа убрала прядь волос со лба. На коже остался чуть заметный сырой след, и она нетерпеливо стерла его. — Все происходило постепенно. Сперва она стала полненькой, пухленькой. А потом сделалась… вы сами видели. — По ее телу прошла дрожь отвращения. Словно извиняясь за эту реакцию, Стефа пояснила: — Ужасно с моей стороны, да? Не могу побороть брезгливость к любому уродству. По правде сказать, я сама себя за это осуждаю.
— Вы мне так и не ответили.
— Разве? А о чем вы спрашивали?
— Как вы узнали, что я видел сегодня Роберту?
Щеки Стефы слегка заалели. Она начала переминаться с ноги на ногу. Ей было явно не по себе, и Линли устыдился собственной настойчивости.
— Это не так важно, — сказал он.
— Просто вы выглядите… не так, как с утра. Словно тяжесть на вас навалилась. Морщины прорезались в уголках рта. — На гладкой коже все отчетливей проступал застенчивый румянец. — Прежде их не было.
— Ясно.
— Вот я и подумала; наверное, вы встречались с ней.
— Вы сразу же угадали.
— Похоже на то. Я хотела понять, как вы выносите чужое уродство, уродство чужой жизни.
— Я уже несколько лет этим занимаюсь. Приходится привыкать, Стефа. — Перед его умственным взором замелькали непрошеные воспоминания: крупный мужчина, задушенный за столом в своем кабинете; неподвижное тело чумазой девчонки с воткнутым в вену шприцем; зверски изувеченный и замученный насмерть юноша… Можно ли привыкнуть к темной стороне человеческой души?
Стефа с неожиданной откровенностью посмотрела ему прямо к глаза:
— Это же все равно что в ад заглядывать.
— Вроде того.
—Но почему вы не бросили все это? Не бежали прочь сломя голову? И никогда не пытались? Ни разу?
— Невозможно всю жизнь убегать.
Стефа отошла от него, снова обернулась к окну.
— Я пытаюсь, — прошептала она.
Резкий стук в дверь. Барбара чуть не выронила сигарету — третью подряд. Панически озираясь, распахнула окно и побежала в туалет смывать губительную улику в унитаз. В дверь снова постучалию Линли окликнул ее по имени.
Барбара открыла дверь, Линли задержался на пороге, с любопытством заглядывая в комнату через ее плечо.
— Послушайте, Хейверс. Мисс Оделл решила, что нынче мы нуждаемся в более сытном ужине. Она заказала нам столик в Келдейл-холле. — Глянув на часы, он уточнил: — Через час.
— Что? — Барбара не сумела скрыть ужас и замешательство, — У меня нет… я не могу… я не стану..,
Линли только бровь приподнял:
— Не стройте из себя Хелен. Сейчас вы еще скажете, что вам нечего надеть.
— Так оно и есть! — настаивала она. — Вы идите, а я перекушу в «Голубе и свистке».
— Вчера вы были не в восторге от тамошнего меню.
Это уже удар ниже пояса. Черт бы его подрал!
— Ненавижу курицу. Никогда ее не ем.
— Вот и хорошо. Насколько мне известно, повар в Келдейл-холле настоящий гурман. Мы там и перышка не увидим, разве что Ханну позовут прислуживать.
— Я просто не могу!
— Это приказ, Хейверс! Через час. — Он развернулся на каблуках и вышел.
Черт бы его побрал! Барбара громко хлопнула дверью, пытаясь хоть так выразить евое негодование. Просто великолепно! Какой ужин ее ждет — шестнадцать серебряных ножей и вилок, целый ряд бокалов и рюмок, официанты и официантки убирают ножи и вилки прежде, чем успеешь сообразить, какой из них надо воспользоваться. Лучше уж курица с горохом в «Голубе и свистке».
Одним движением Барбара распахнула дверцы шкафа. Замечательно! Что же Барбара Хейверс наденет на вечер, где ей предстоит непринужденно общаться со знатью? Коричневую юбку из твида и свитер ей в тон? Джинсы и походные ботинки? Есть еще синий костюмчик — точь-в-точь как у Хелен. А! Ей ли равняться с Хелен, всегда элегантно одетой, безукоризненно подстриженной, ухоженной?
Барбара выхватила из шкафа короткое белое шерстяное платьице и бросила его на смятую постель. Просто смешно! Неужели кто-нибудь вообразит, будто Линли ухаживает за ней? Аполлон пригласил на обед Медузу Горгону! Стерпит ли он косые взгляды и смешки?
Ровно через час Линли, верный своему слову, вновь постучал в дверь. Барбара поглядела в зеркало. Желудок сводили нервные спазмы. Господи, какой ужасный наряд. Точно побеленная бочка на ножках. Рывком распахнув дверь, Барбара сердито уставилась на Линли. Тот, как обычно, казался щеголем.
— Вы всегда возите с собой такую одежду? — недоверчиво спросила она.
— Как настоящий бойскаут, — рассмеялся он,—Идем?
Он галантно сопровождал Барбару вниз по ступенькам и вывел ее на улицу, в вечерние сумерки. Отпер машину, помог ей забраться на удобное кожаное сиденье. Истинный джентльмен, — насмешливо думала она. На автопилоте. Забудьте о Скотленд-Ярде! Владелец поместья вступил в свои права.
Будто угадав ее мысли, Линли обернулся к ней:
— Хейверс, я бы предпочел сегодня не обсуждать наше расследование.
О чем же они станут говорить, если не об убийстве?
— Хорошо, — не раздумывая, отвечала она. Линли кивнул и повернул ключ зажигания.
Огромный автомобиль ожил.
— Мне нравятся эти места, — заговорил он, неторопливо проезжая по Келдейл-Эбби-роуд. — Вам не говорили, что я — преданный сторонник Йорков?
— Сторонник Йорков?
— Война Алой и Белой розы. Сейчас мы находимся в местах тех давних сражений.
— Вот как! — выдавила из себя Барбара. Этого еще недоставало. Урок истории. Она не помнила о Войне Алой и Белой розы ничего, кроме ее названия.
— Почему-то считается обязательным ругать Йорков. Конечно, они расправились с Генрихом Шестым. — Линли задумчиво постукивал пальцами по рулю. — Однако я все думаю, в этом тоже проявилась своего рода справедливость. Две ветви династии Плантагенетов, Ланкастеры и Иорки, почти сто лет истребляли друг друга. Ричарда Второго убил его двоюродный брат. Смерть Генриха Шестого замкнула порочный круг, а престол в результате достался Тюдорам.