Разве он не догадывался с самого начала, что это вымышленное имя? Кто-то обратился к ней, и она не сразу отозвалась — уже это выдало ее с головой. И какой печальной она казалась, когда сама произносила это имя. И как она плакала, когда он впервые вошел в ее тело, шепча ее имя — «Нелл» — в темноте. Да, то было не ее имя — но разве он не догадывался об этом, не догадывался с самого начала?
Что привлекло его к ней? Сперва та детская невинная радость, с какой она приняла уклад Тестамент Хауса. Ей нравилось учиться, она всей душой отдавалась общественной работе. Более всего Джонаса восхищала ее чистота, чистота, позволившая ей начать новую жизнь, избавиться от дурных воспоминаний, от личной вражды. Она просто решила, что в ее новом мире ничему дурному не будет места. И ее вера в Бога — не бьющая себя в грудь показная набожность неофитов, а спокойное приятие некоей высшей силы — это тоже трогало его. И, наконец, ее твердая вера в его способности, в то, что он непременно осуществит задуманное, слова, ободрявшие его в часы отчаяния, любовь, дававшая ему приют.
И сейчас Джонас Кларенс отчаянно нуждался в ней.
Ему понадобилось двенадцать часов, чтобы полностью, беспощадно проанализировать свое поведение и оценить его по достоинству: подлая, непростительная трусость. Он бросил жену, бросил свой дом и бежал, сам не зная куда, бежал, чтобы не столкнуться лицом к лицу с тем, чего он страшился. Но чего же ему бояться, ведь Нелл — как бы ее ни звали на самом деле — все равно остается той прелестной девушкой, которая всегда была рядом с ним, внимала каждому его слову и с нежностью обнимала его по ночам. Нет в ее прошлом никаких чудовищ, которых ему следовало бы страшиться. Она была и осталась той, какой он ее знал.
Это истина, и он знал это, он чувствовал это, он верил в это. Дверь в клинику для умалишенных растворилась, и Джонас, быстро поднявшись, решительно прошел через центральный холл, чтобы быть рядом со своей женой.
Линли скорее угадал, чем почувствовал, как, войдя в клинику, Джиллиан сбилась с шага, походка ее замедлилась. Он подумал было, что она — и это вполне понятно — боится встречи с сестрой после стольких лет, но тут увидел, как взгляд Джиллиан остановился на молодом человеке, который шел навстречу им через холл. Линли обернулся к Джиллиан, чтобы спросить ее, кто это, и замер, увидев на ее лице выражение неописуемого ужаса.
— Джонас! — выдохнула она, отступая.
— Прости меня. — Джонас Кларенс потянулся к ней, но коснуться так и не решился. — Прости меня, Нелл. Я так виноват перед тобой. — Глаза его потускнели, словно он несколько ночей не спал.
— Не называй меня так. Нелл больше нет. Он словно не расслышал.
— Я провел всю ночь на скамейке на вокзале Кингз-Кросс. Старался разобраться во всем этом, понять, можешь ли ты любить человека, который оказался таким трусом, что бросил свою жену в тот самый момент, когда она больше всего нуждалась в нем.
Джиллиан ответно потянулась к нему, коснулась его руки.
— Возвращайся в Лондон, — выдохнула она. — Прошу тебя, Джонас.
— Нет, не проси меня об этом. Это было бы слишком легко.
— Пожалуйста! Заклинаю тебя. Ради нас обоих.
— Я вернусь только вместе с тобой. Иначе — нет. Зачем бы ты ни приехала сюда, я тоже должен быть здесь. — Он посмотрел прямо в глаза Лиили. — Могу я остаться с моей женой?
— Как решит Джиллиан, — ответил Линли, отметив, что молодой человек невольно вздрогнул, услышав это имя.
— Оставайся, если хочешь, Джонас, — шепнула она.
Он улыбнулся жене, легонько дотронулся до ее щеки. Его взгляд не отрывался от ее лица, пока из бокового коридора не послышались голоса, возвещавшие приближение доктора Сэмюэльса. Врач нес целую стопку медицинских карт, которые он на ходу передал сестре, и быстрыми шагами направился к посетителям.
Молча, без улыбки, он оглядел собравшихся, ничем не выдав своего отношения к появлению сестры Роберты Тейс. Верил ли он, что в состоянии его пациентки теперь произойдут перемены?
— Инспектор, — не здороваясь, проговорил он, — вам совершенно необходимо приводить с собой такое количество людей?
— Совершенно необходимо, — спокойным голосом ответил Линли, надеясь в глубине души, что врач успеет оценить состояние Джиллиан и не станет устраивать скандал, пытаясь выставить их из больницы.
На виске психиатра набухла жилка. Очевидно, он привык, что посетители относятся к доктору с любезностью, переходящей порой в заискивание, и теперь он разрывается между желанием указать Линли на дверь и необходимостью провести запланированную встречу двух сестер. Верх взяла забота о здоровье Роберты.
— Это ее сестра? — Не дожидаясь ответа, Сэмюэльс взял Джиллиан за руку и обращался уже только к ней. Они неторопливо продвигались по коридору к охраняемой части клиники. — Я предупредил Роберту о вашем приходе, — тихонько говорил он, склонив к девушке голову, — но вы должны быть готовы к тому, что она может и не ответить вам. Скорее всего, она не станет говорить.
— Она не… — Джиллиан на миг смолкла, не зная, как сформулировать свою мысль, — Она так и не заговорила?
— Нет. Но речь идет лишь о самой первой стадии лечения, мисс Тейс, и мы…
— Миссис Кларенс, — сердито поправил его Джонас.
Психиатр приостановился, метнул взгляд на Джонаса. Между мужчинами проскочила искра — гнев, недоверие и взаимная неприязнь.
— Миссис Кларенс, — повторил Сэмюэльс, все так же пристально глядя на ее супруга. — Как я уже говорил, миссис Кларенс, речь идет лишь о первом этапе терапии. У нас нет сомнений в том, что постепенно здоровье вашей сестры восстановится полностью.
Джиллиан не пропустила мимо эту оговорку.
— Постепенно? — переспросила она, обхватив руками свое худенькое тело тем самым жестом, который Линли прежде подметил у ее матери.
Психиатр попытался оценить ее реакцию. Видимо, короткая реплика Джиллиан сообщила ему гораздо больше, чем подозревала сама девушка.
— Да, Роберта очень больна. — Он положил руку на локоть Джиллиан и отпер дверь в охраняемое отделение.
Они прошли по коридору, слыша лишь звук своих шагов, заглушённых ковром под ногами, и доносящиеся порой из-за запертых дверей вопли пациентов. В конце коридора их поджидала утопленная в стенную нишу дверь. Здесь Сэмюэльс остановился, отпер дверь и, включив свет, пригласил их в крошечный кабинетик.
— Вам будет тут тесновато, — не без злорадства заметил он.
Узкое прямоугольное помещение размерами не превосходило кладовку уборщицы — собственно, именно для этой цели оно когда-то и предназначалось. Одну стену занимало большое зеркало, по углам висели динамики, посреди стоял стол и несколько стульев. Вся комната, пропитанная запахами полироли и дезинфекции, вызывала клаустрофобию.
— Ничего, мы поместимся, — заявил Линли. Сэмюэльс коротко кивнул.
— Когда я приведу Роберту, я выключу свет, и вы сможете наблюдать через двухстороннее зеркало за тем, что происходит в соседней комнате. Разговор вы также услышите. Роберта не будет вас видеть через зеркало, однако я предупредил ее о вашем присутствии. В противном случае это было бы противозаконно.
— Разумеется.
— Отлично. — Доктор еще раз сумрачно оглядел посетителей. Казалось, он был доволен тем, что они, как и он сам, вовсе не рассчитывают, что предстоящая встреча пройдет легко и безболезненно. — Я тоже буду в той комнате вместе с Джиллиан и Робертой.
— А это необходимо? — робко спросила Джиллиан.
— Учитывая все обстоятельства, боюсь, что да.
— Обстоятельства?
—Убийство, миссис Кларенс. — Сэмюэльс еще раз оглядел собравшихся и, глубоко засунув руки в карманы своих брюк, обратился к Линли. — Будем обсуждать юридические детали? — поинтересовался он.
— Не стоит, — возразил Линли, — процедура мне хорошо знакома.
— Помните, ничто из того, что она скажет…
— Я знаю, — повторил Линли. Доктор снова коротко кивнул.