Этим громадным змеем, этим неисчислимым драконом оказалось «пи» — трансцендентальное число, представляющее собой при выражении в десятичном виде бесконечную систему случайных чисел. Когда осознание этой трансцендентальной бесконечности достигло его разума, 1413721 испытал ужас. Число начало распадаться, словно неустойчивая элементарная частица.
Содрогаясь, Скарн почувствовал, как с его головы сорвали шлем. Он никак не мог отцепиться от серебристых рукоятей; пальцы судорожно стискивали их, словно пораженные электрическим током.
Кэденс помогла испытуемому разжать пальцы. Скарн резко развернулся в своем кресле. Сома сидел за его спиной в точно таком же шлеме и ошарашенно смотрел в пространство. Внезапно он сорвал шлем, поднялся и навис над Скарном. В голосе его зазвенел металл:
— Скарн, что, по-вашему, с вами происходило? Ради Госпожи, скажите — что вы ощущали?!
— Не знаю. Я испугался.
— Испугались? Чего именно? — Сома выглядел заинтересованным.
— «Пи». «Пи» проглотило меня. — Скарн пытался унять дрожь. — Я превратился в число. Стал простым небольшим рациональным числом. И затем встретился с «пи».
Сома успокоился и погрузился в раздумья. После чего принялся расхаживать по комнате взад-вперед.
— Вам когда-нибудь доводилось испытывать нечто подобное?
— То есть чувствовать себя числом?
— Да.
Скарн замялся:
— Вообще-то как математик я привык оперировать математическими категориями даже в быту. Пытался, к примеру, постичь сущность какого-нибудь определенного числа.
— Эта машина концентрирует ваше внимание на определенном числе и одновременно подавляет вашу собственную идентичность, — сказал Сома. — Так что вы остаетесь наедине с числом. При этом возможны самые разные психологические реакции.
— «Пи»… Ферматы используют его, не так ли? В качестве основы для генератора случайных чисел?
— Да. Большинство ферматов постоянно вычисляют неограниченное «пи».
Растерянность, застывшая на лице Сома, заставила Скарна насторожиться.
— Что случилось? Или я не должен был столкнуться с «пи»?
— Нет.
— А сама игровая машина использует это число?
— Полагаю, что «пи» играет какую-то роль в математическом механизме. Но не в отношении игр — к этой части имеет доступ только человеческий ум.
— Возможно, в машине кроется какой-то изъян, — заметил рандоматик.
— Куда логичнее предположить, что ваше воображение превзошло все мыслимые пределы, — пожал плечами Сома. — Но я все равно проверю. А пока закончим на этом. Вы выглядите усталым.
Выходя из комнаты, Сома оглянулся:
— Кэденс, проследи, чтобы он отдохнул.
Все еще дрожа, Скарн поднялся с кресла и проследовал за Кэденс в мобильную ячейку, которая доставила их обратно в его апартаменты. Перед тем как погасить свет, женщина сочувствующе посмотрела на своего подопечного.
— Вам, кажется, и в самом деле здорово досталось.
— День оказался напряженнее, чем я ожидал, — признался профессор.
— Тогда вам лучше немедленно лечь. И не изводите себя напрасно: вы делали все как полагается.
— Спасибо.
— Вы действительно поработали на славу. — Кэденс улыбнулась, окинув Скарна откровенно оценивающим взглядом, и вышла. Вконец обессиленный, Скарн кое-как разделся, рухнул на кровать и тут же уснул мертвым сном.
Он проснулся через несколько часов, даже сквозь сон расслышав чьи-то приглушенные шаги. Кто-то приподнял одеяло, и к Скарну прижалось обнаженное женское тело.
— Как мы себя чувствуем? — мягко прозвучал голос Кэденс.
— Лучше, — сонно пробормотал он. — А вы что здесь делаете?
— Моя комната по соседству. Разве я не говорила? Мне велено не давать вам падать духом. Вот я и стараюсь.
— А я решил, будто вы — подруга Сомы.
— Джерри? Нет. — Она прыснула со смеху, хотя в ее смешке Скарн явственно уловил горечь. — У него есть другие девушки — не такие, как я.
Она положила руку ему на грудь.
— Вот что, — сказал Скарн, поворачиваясь к ней. — Тебя никто не заставляет.
— А если я все-таки не против? — лукаво полюбопытствовала она, опуская руку ниже. — Никогда не говори, будто я не умею отделять сердечные дела от работы.
Протянув руку, он скользнул кончиками пальцев по телу Кэденс и решил, что оно весьма приятно на ощупь. Они заключили друг друга в объятия.
В течение нескольких последующих дней Скарн продолжал тренироваться в Клубе. Сома больше не подпускал профессора к последней машине, но Скарн занимался на других автоматах, и результаты были налицо — с каждым разом у него получалось все лучше и лучше.