Неподалёку старый князь
И Терпин Мош вели беседу
О государственных делах,
О голоде и о пирах
(Поскольку время шло к обеду).
Вдруг шум ужаснейший раздался:
C друзьями верными ворвался
На свадьбу быстрый Бальтазар,
На Циннобера указал,
Сказал: «Держите негодяя!» —
И на ходу монокль вставляя
В свой зоркий, как орлиный глаз,
Три волоска на этот раз
Схватил и вырвал как сорняк;
Безвольно Циннобер обмяк,
А Бальтазар сжёг волоски
В пылающем камине,
С тех самых пор не знал тоски,
Не знает и поныне,
Никто в районе Керепеса.
Вы можете для интереса
Заехать князя навестить,
У Бальтазара погостить
И расспросить о том, что было.
Ещё Кандида не забыла,
Как очарована была
Ужасным карликом она.
Но забежали мы вперёд,
Нам надобно назад вернуться…
Повержен маленький урод,
Возможность ото сна проснуться
Отвага трёх друзей дала
(За что им слава и хвала!).
Князь глянул на Терпина Моша
Тяжёлым взглядом нехорошим:
«Вы потеряли чувство меры!
Я шёл на свадьбу Циннобера,
А здесь какойто балаган!
Вы, Терпин Мош, простой болван!
Уродца пышно нарядили
И даже орденом снабдили!
Ах, вам шутить со мной охота!
Я увольняю вас с работы!»
Князь, хлопнув дверью, удалился,
А Терпин Мош так разозлился
На то, что по чужой вине
Ему не утопать в вине,
Схватил за ворот малыша
От злости, словно пёс, дыша,
Хотел в окно его швырнуть,
Но преградил ему вдруг путь
Директор зоосада
И попросил: «Не надо!
Отдайте мне мою малышку!
Мою любимую мартышку!
Тому назад четыре дня
Она сбежала от меня!
Я был настолько безутешен,
Что даже плакал… Грешен! Грешен!
Да это вовсе не она!
Пришёл из ада сатана! —
От страха пот со лба закапал,
Он кинул Циннобера на пол,
Креститься стал. – Мы с Богом вместе…»
Вдруг дурно сделалось невесте,
Случился рядом Фабиан,
Он осторожно на диван
Кандиду тут же уложил,
Чем Бальтазару удружил.
А Бальтазар над ней склонился,
В любимый облик взором впился
И взгляда отвести не мог:
Он так любил! Свидетель Бог —
С поры Ромео и Джульетты24
На всей поверхности планеты
Любви сильнее не бывало,
Она как фейерверк пылала.
«Очнись, Кандида, дорогая!
Я от любви к тебе сгораю!
Отныне будем вместе вечно
Жить ярко, весело, беспечно!»
Кандида через миг очнулась:
«Ну, наконецто я проснулась!
Мне снился очень странный сон:
Как будто карлик был влюблён
В меня и я его любила
Со всею пылкостью души.
Ах, Бальтазар! Любимый! Милый!
Все сны такие хороши
Лишь тем, что стоит пробудиться,
В обмане глупом убедиться —
И жизнь чудна и хороша,
В раю купается душа!»
Терпину Мошу объявили,
Что молодые полюбили
Друг друга пламенно до гроба;
Упали на колени оба,
Благословил их Терпин Мош:
«Коль любите – женитесь! Что ж
Ещё могу я вам сказать?
В любви положено дерзать!
Но, Бальтазар, моя душа,
Я за Кандидой ни гроша
Приданого дать не смогу!
Разбогатею – помогу.
Ну что ж, любовь вам да совет!
А денег не просите – нет!
И жить нам будет тесновато:
В домишке места маловато,
И свадьбу не на что сыграть,
И сумму нужную собрать
Нам будет оченьочень сложно.
Лет через несколько, возможно,
Сумеем мы разбогатеть.
Но вам придётся попотеть
В трудах тяжёлых и заботах —
Ведь я остался без работы!»
С весёлым видом Бальтазар
Терпину Мошу так сказал:
«Имею я своё поместье,
Где мы с Кандидой будем вместе
Спокойно и безбедно жить.
Об этом нечего тужить!
И денег у меня так много,
Что даже наш почтенный князь
Со мной в сравнении – лишь грязь!
Я вовсе не хвалюсь, ейбогу!
Проспер Альпанус понемногу
Большую сумму накопил
И, уезжая (Слава Богу!)
Меня поцарски одарил!
Глава восемнадцатая
Уродец тихо убежал,
От злости как струна дрожал,
Когда залез в карету:
«Я не прощу им эту
Смертельную обиду
И погублю Кандиду!»
Когда вбежал он быстро в дом,
То сразу учинил погром:
По щёкам слуг нещадно бил
И мебель на куски рубил,
При этом мастерски ругался
И так похабно выражался,
Что бедные сапожники
(Известные безбожники),
Извозчики и прочие
Страны родной рабочие,
Когда б услышали его,
Им не осталось ничего,
Как только от стыда сгореть,
Иль от завидок помереть.
Когда он вволю нашумелся,
Вокруг довольно огляделся,
Почувствовал, что утомился
И тихо в спальню удалился;
24