Растущие цены на нефть непосредственно связаны с войной в Ираке. Вопрос не в том, обусловлено ли это войной, а в том, в какой степени обусловлено. Сейчас дико вспоминать о том, что до вторжения в Ирак представители администрации Буша рассчитывали не только на то, что прибыль от получения доступа к иракской нефти полностью покроет расходы на войну (разве мы уже не получили приличную прибыль от войны в Заливе в 1991-м?), но и на то, что это окажется верным способом обеспечить низкие цены на нефть. Оглядываясь назад, понимаешь, что единственными победителями в войне были нефтяные компании, оборонные подрядчики и Аль-Каида. До войны по прогнозам нефтяных рынков ожидалось, что актуальная тогда цена в диапазоне $20–25 за баррель сохранится на этом же уровне как минимум в течение трех следующих лет. Участники этих рынков, безусловно, ожидали увеличение спроса со стороны Китая и Индии, но они рассчитывали удовлетворить этот спрос за счет увеличения объемов добычи нефти на Ближнем Востоке. Война нарушила эти планы, причем не столько из-за сокращения объемов добычи в Ираке (которое действительно имело место), сколько из-за обостряющегося ощущения нестабильности, охватившего регион и отбившего всякое желание у инвесторов вкладывать в него деньги.
Неослабевающая зависимость страны от нефти, какой бы высокой ни была на нее цена, указывает еще на одно упущение администрации: недостаточная разработка альтернативных источников энергии. Сейчас речь даже не об экологическом аспекте вопроса, тем более президент никогда особенно и не стремился избавлять мир от углеводорода. Но экономические аргументы и соображения национальной безопасности должны были оказаться весьма убедительными. Вместо этого администрация проводила политику «в первую очередь опустошение Америки», которая предполагала выкачать максимум нефти из страны, сделать это как можно быстрее и с максимальным пренебрежением к окружающей среде, которое может легко сойти с рук, создать все условия для того, чтобы в будущем страна зависела от зарубежной нефти и вопреки всему надеяться на то, что на помощь придет ядерный синтез или какое-то другое чудесное спасение. В энергетическом законопроекте президента от 2003 года подразумевалось такое количество подношений в адрес нефтяной индустрии, что Джон Маккейн окрестил этот законопроект «триумфом лоббистов».
Бюджетный и внешнеторговый дефицит достиг рекордного уровня в период президентства Буша. Справедливости ради надо отметить, что сам факт дефицита не означает ничего плохого. Если развивающийся бизнес покупает оборудование, это хорошо, а не плохо. Но последние шесть лет Америка – ее правительство, ее граждане, т. е. страна в целом – занимала, чтобы потреблять. Тем временем инвестиции в основные средства (заводы и оборудование, которые в перспективе должны увеличивать наше благосостояние) сокращались.
Какими же будут последствия? Темп роста уровня жизни в Америке с очень большой долей вероятности снизится или и вовсе пойдет на спад. Американская экономика может выдержать серьезные испытания, но и она отнюдь не непобедима, тем более наши уязвимые места стали очевидны для всех. По мере того как уверенность в американской экономике падала на глазах, то же происходило и с долларом – он упал на 40 процентов по отношению к евро с 2001 года.
Неадекватный характер экономической политики внутри страны имеет параллели с экономической политикой, которую мы проводили за рубежом. Президент Буш обвинил Китай в огромном размере нашего торгового дефицита, при этом увеличение стоимости юаня, которого он активно добивался, означало бы всего лишь то, что нам придется покупать больше тканей и одежды в Бангладеш и Камбодже, а не в Китае. Размер торгового дефицита при этом остался бы прежним. Президент неоднократно заявлял о своей вере в свободную торговлю, но при этом принял протекционистские меры в защиту американской сталелитейной промышленности. Соединенные Штаты усиленно продвигали целую серию двусторонних торговых соглашений и вынуждали небольшие страны идти на невыгодные для них условия, как, например, ужесточение режимов патентной защиты на лекарства, жизненно необходимые для борьбы со СПИДом. Мы ратовали за свободные рынки во всем мире, но не позволили Китаю приобрести Unocal, небольшую американскую нефтяную компанию, большая часть активов которой находится за пределами Штатов.