Основные силы русской армии находились в укрепленном лагере. Там было пятьсот восемь батальонов пехоты и семьдесят две пушки, да по наведенному у деревни Петровки мосту через Ворсклу и тремя бродами переправились на правый берег двадцать драгунских полков.
Последний, самый отчаянный штурм Полтавы был отбит, и шведы прекратили атаки. Взять Полтаву им невозможно, но и отступать от нее уже нельзя – некуда. Шведская армия находилась в окружении. Посланные в Польшу курьеры возвратились, не отъехав и десяти верст, – не могли дальше прорваться. Карл видел спасение только в генеральном сражении, чтобы, разгромив русские войска, ему можно было бы снова обрести свое величие. У него тридцать тысяч солдат, из которых почти двадцать тысяч ветеранов, победителей датчан, саксонцев и поляков. Девять лет назад эти воины так славно разбили русских под Нарвой. В новой, решительной битве займется заря победы короля Карла XII, и наступит закат, поражение царя Петра.
Шведы – рыцари. Им ли страшиться вести открытый бой?! Они не станут нападать исподтишка, а по давнему благородному обычаю заранее объявят противнику о дне и часе предстоящего сражения.
Шведский фельдмаршал Рейншильд через парламентеров предложил русскому фельдмаршалу Шереметеву встречу, и они «утвердили за паролем военным», то есть своим честным словом военачальников, что генеральное сражение произойдет у них 29 июня, а до того дня никаких набегов никем совершено не будет.
Шереметев доложил царю об этой договоренности.
– Двадцать девятого июня. В ваш, Петров, день, – многозначительно добавил он.
– Пусть так, – согласно кивнул Петр.
IX
Одна за другой потянулись к намеченным позициям двуконные телеги с кожаными кулями, наполненными порохом и затянутыми ремнями наподобие кисетов; длинные упряжки, каждая в пятнадцать – двадцать лошадей, тянули за собой двенадцатифунтовые пушки, весившие с лафетом и передком сто пятьдесят пудов. Чтобы они легче запоминались, пушкари по-своему называли их: одну пушку – «кума», другую – «сваха», «теща», «повитуха», «тетка», «просвирня», «сестренка», – каждая имела свое имя. Продвигалась по ухабистой земле полковая артиллерия и занимала свои места в редутах и на других укрытиях. Подвозились ядра и картечь.
На 29 июня назначено сражение. Царь Петр готовится к нему, стараясь все предусмотреть, и Карл XII готов над ним посмеяться.
29-го… А если… если бой начать 27-го?.. Пусть это будет вероломно, не по-рыцарски, неблагородно, – победителей не судят, а внезапность нападения вернее принесет победу. Пусть царь Петр думает, что до начала битвы еще два дня, а завтра он уже окажется пленником и будет стоять с поникшей головой.
Убежденный, что застанет русскую армию врасплох, Карл назначил атаку на очень ранний час.
– Скажите солдатам, чтобы они не брали еду с собой, – отдавал приказания король. – Обедать будем в русском лагере. Пусть наши храбрецы идут туда, куда зовет их слава. Виват! Виктория! Вот прекрасный их удел!
А генералов приглашал на обед в шатре самого царя Петра.
В ночь на 27 июня шведы были готовы двинуться к русским позициям. В четыре колонны выстроилась пехота; за нею – в шести колоннах – конница. У артиллеристов имелось только четыре пушки, но короля Карла это не смущало. Он не раз одерживал победы, совершенно не имея артиллерии, и считал ее лишь средством вспомогательным. У него была отличная конница и героями всех прошлых битв – испытанные и прославленные пехотинцы.
Чтобы ободрить своих воинов, Карл приказал пронести его перед ними при свете факелов. Его несли в удобной качалке; раненая нога была обложена подушками. В руке у короля – шпага, а рядом с ним на подушке – пистолет. Двадцать четыре драбанта из личной гвардии короля окружали качалку, и генерал Лагеркрун был в этот день дежурным королевским адъютантом.
– Счастливого боя! Вас ожидает слава! – напутствовал король свои войска.
В третьем часу ночи с русских аванпостов донесли, что шведская армия двинулась в наступление, и русские полки были подняты по тревоге. Солдаты, подхватив ружья с примкнутыми к ним штыками, торопливо строились в ряды, прислушиваясь к доносившейся ружейной стрельбе от дозорных постов.
– Опередить свей захотел, не терпится ему.
– Он под Лесной так рвался, да нарвался.
Конным русским полкам предстояло задержать шведов, пока пехота как следует построится. В центре ее находился фельдмаршал Шереметев, правым крылом командовал генерал Ренне, левым – Меншиков, артиллерией – Брюс.
Вооружение русских солдат состояло из шпаги с портупеей и фузеи – ружья с насаженным штыком. Замок у фузеи был кремневый, патроны хранились в кожаных сумках, прикрепленных к перевязи, на которой была еще и роговая «натруска» с порохом. Кроме фузеи Петр ввел кремневые штуцеры, называемые еще винтовальными пищалями. Уральский заводчик Демидов изготовлял эти русские ружья, ставшие огнестрельнее, и были они много дешевле привозимых из-за границы. Драгуны для конного боя вооружены были палашом и пистолью. Русская армия, находившаяся под Полтавой, имела сорок две тысячи человек. Объезжая войска, Петр останавливался среди любимых им преображенцев и говорил:
– Кичливый шведский король уже наметил, по каким домам в Москве разместит свое войско, а генерала Шпарра назначил быть московским губернатором. Отечество наше определил разбить на малые княжества и многих жителей истребить совсем. Порадеем же, любимые сыны, для ради дорогой отчизны нашей.
Он желал солдатам воинского подвига и для острастки предостерегал:
– Если проявившие малодушие и робость на бою уступят место неприятелю, то таковые почтутся за нечестных, в компанию их не должно принимать и надлежит всячески гнушаться ими.
Но предостережения эти были излишними. Все солдаты знали, что в случае поражения русскому народу грозят тяжкие беды, и были полны решимости сокрушить врага. Среди шведов имелись ветераны, отличившиеся в прежних боях, испытанными воинами были и многие русские, помнившие об одержанных ими победах под Орешком-Шлиссельбургом и на других невских берегах.
– Не опасайся, государь, не оробеем, – заверяли они Петра. – Пулей биты, штыком колоты, вся лютость свейская нам не в диковину.
– Солдат – есть имя честное, он – душа армии, – говорил Петр. – От последнего рядового до первого генерала – всякий суть солдат.
Солдат – это русская силушка, нелегок его ратный труд, но в битве с врагом стоит он насмерть за свою землю, за родину, за Россию.
Плотнее надвигалась тьма в предрассветную пору. Ночную устоявшуюся тишину нарушали шаги тронувшейся с места многотысячной пехоты, топот конских копыт, отрывистые возгласы команды.
Карл решил все время следить за ходом предстоящего сражения и, удобнее поместившись в качалке с больной ногой, обложенной подушками, приказал фельдмаршалу Рейншильду быть неотлучно, чтобы давать ему распоряжения.
В рассветном небе размывалась синева. Неопавшим дождем обильной росы увлажнились травы. В заревой час, напоследок своих певчих дней в разноголосом посвисте и щебете пробовали птицы свои голоса. На Петров день первой из них кукушка подавится ржаной или ячменной остью в колосе и замолчит до новой весны.
Многим и многим из бодро шагавших в этот ранний утренний час судьба отсчитывала последние минуты их жизни. Еще шаг, другой, еще один остатний вздох, и перед ними навсегда сгинет росное свежее утро, пахучесть трав и птичий посвист. В оглушительных разрывах одного, а следом за ним и другого ядра, влетевшего в колонны шведских пехотинцев, глохли отчаянные вопли, стоны, вскрики смертного изумления, запоздавшие мольбы о спасении. Храпели и визжали раненые кони; все громче, все сильнее разражалась эта внезапно налетевшая гроза, неистово грянув с заалевшего безоблачного неба. Гром пушечной пальбы, надсадная ружейная трескотня сминали выкрики команды, и солдаты не сразу уясняли приказы командиров.