При звуках этого ледяного голоса раскаяние Доминика и его чувство вины в их размолвке растаяли как дым. Он почувствовал себя оскорбленным, обманутым — и брошенным! — человеком, которому он оказал огромную услугу, устроив на работу и дав тем самым толчок карьере.
Несколькими холодными, но вежливыми фразами он должен дать ей понять, что не хочет больше иметь с ней дела. Именно такой вендетты требовала его раненая гордость.
Крепко прижимая к уху телефонную трубку, Доминик опустился в свое рабочее кресло и развернулся так, чтобы смотреть в окно.
— Слушаю тебя. — Его голос был так же холоден и ровен, как и ее.
— Ты куда-то собирался? Я тебя задерживаю? — спросила Мэтти, и когда он безразличным тоном ответил, что вообще-то да, ревность, как кислота, снова стала разъедать ее сердце. А этого допускать было никак нельзя, поскольку для предстоящего разговора ей потребуется вся ее выдержка и здравый смысл.
— Что ты хотела, Мэтти?
— Нам нужно поговорить, Доминик.
— О чем? — Он смотрел в пустоту за окном и чувствовал прилив огромной радости оттого, что слышит ее голос. А если учесть, что не он первый пошел на контакт… Его гордость может успокоиться. — Разве ты не все сказала в последнюю нашу встречу? Или ты пришла в себя и поняла наконец, что напрасно обвинила меня во всех грехах?
— Ты занят вечером? Что-то важное? Не мог бы ты отменить встречу, мне действительно нужно увидеть тебя как можно скорее. — Она говорила все торопливее, а когда замолчала, поняла, что все это время удерживала дыхание.
— Что ж, я постараюсь отменить запланированную встречу… — Какую встречу?! С кем? С уже традиционной бутылкой виски и телевизором с выключенным звуком в своей пустой квартире? — Я могу зайти к тебе…
— Я переехала, Доминик.
— Переехала? — Он изобразил удивление. Проклятая гордость не позволяла ему признаться, что он звонил Лиз и справлялся о ней. — Куда? Нет, постой! Позволь, я сам догадаюсь. Назад к этому жалкому неудачнику, твоему бывшему любовнику. Приползла назад, несмотря на то что прекрасно знаешь, что он тебе не подходит…
Тут Мэтти не сдержалась.
— Как оказалось, ты тоже не подходил мне, Доминик. Твое мошенничество… Ты предпринял все, лишь бы уложить меня в постель.
— Ты об этом хочешь поговорить, Мэтти? Ты еще не все обвинения бросила мне в лицо? Если это так… — Даже если так, он все равно сгорает от желания увидеть ее, с отвращением к собственной слабости подумал Доминик.
— Нет, — поспешно ответила Мэтти, пожалев о своей несдержанности. Самой себе она не могла не признаться, хотя все еще и была зла на Доминика, что он очень ей помог. Помог, как никто и никогда, помог в самый переломный момент жизни. Кроме того, он был прав, когда сказал, что, предложи он ей эту помощь прямо, она бы с негодованием ее отвергла.
Ей очень нравилась ее работа. Она была трудной, но очень интересной и хорошо оплачиваемой. Ей очень нравились коллеги и люди, с которыми приходилось сталкиваться по работе. Мэтти прекрасно понимала, что никогда бы не нашла такой работы и не встала на ноги без его помощи. Кроме того, нравится ей это или нет, Доминик был прав, говоря, что если бы захотел ею манипулировать, он бы стал махать у нее перед носом этой работой, как морковкой.
— Итак… Ты не ответила на вопрос. — Доминик не собирался отступать.
— На какой?
— Куда ты переехала?
— К Фрэнки я не вернулась, — с неохотой призналась Мэтти. — Я нашла квартиру рядом с Уимблдоном. Она маленькая и расположена не в самом престижном районе, но это все, что я могу себе сейчас позволить.
Доминик облегченно расслабился, только сейчас почувствовав, в каком пребывал напряжении, ожидая ее ответа.
— А где ты сейчас? — Теперь, когда рассеялся главный его ночной кошмар, в котором Мэтти снова была в объятиях Фрэнки, он мог позволить себе быть великодушным.
— По правде говоря, недалеко от тебя. Я в том бистро, которое в двух кварталах от твоего офиса. Ну, ты знаешь…
Доминик был удивлен. Он отвернулся от окна и придвинулся к своему столу.
— Ты решила прийти в бистро, даже не будучи уверенной, смогу я встретиться с тобой или нет?
— Это место не лучше и не хуже других. Если ты не можешь… — Мэтти огляделась вокруг. Народу ни много и ни мало, большинство явно зашли сюда прямо после работы. — Я заняла столик в глубине. Если сможешь, приходи…
— Я буду через десять минут.
Мир снова обрел краски и звуки и… новые надежды. Схватив пиджак, Доминик ринулся к лифту. Он решил не брать машину со стоянки и дойти — дойти, а не добежать! — пешком.
Мэтти ждет его! Пусть ее голос показался ему холодным, это вполне мог быть дефект телефонной связи — мобильные телефоны искажают голос. А она звонила ему по мобильному, единственному подарку, который она приняла от него после долгих уговоров. Его сводило с ума, когда Мэтти пользовалась подземкой, упрямо отказываясь от такси, и ему требовалось в любую минуту знать, где она и что с ней. Доминик вспомнил выражение ее лица, когда он вложил в ее руку маленький телефончик, и детское любопытство, с которым она училась им пользоваться.