Трое ремесленников подтянули к подножию холма волокушу.[7]
— Я — страж дыхания, — объявил первый ремесленник. — Со мной бальзамировщик и наблюдающий. Мы будем обрабатывать камень, чтобы ты смог совершить путь к тому месту, где обновляется жизнь.
Он схватил Икера за плечи.
— Пусть твое прежнее сердце будет вырвано, старая кожа и старые волосы сожжены. Пусть возникнет новое сердце, которое сможет достойно встретить превращения. Если же это не свершится, огонь поглотит недостойного.
Безволосый покрыл Икера белоснежной кожей и заставил лечь на волокушу в позе младенца в чреве матери.
Начался долгий путь.
У Икера было ощущение, что он из человека превратился в материал, который везут на строительство храма. Он стал камнем, одним из множества камней. Он более не думал о своем месте в этом мире, он был счастлив, что является частью великого строительства.
У него, Царского сына, больше не было возраста. Он снова стал зародышем, и его укрывала от мира эта кожа, ставшая для него защитным покровом. Он не испытывал ни малейшего страха.
Волокуша остановилась.
Безволосый усадил Икера.
Он развернул перед ним огромный папирус, на котором колонками располагалось множество иероглифов. В центре была удивительная картинка: Осирис в короне воскресения смотрел прямо на него, в руках у него был скипетр «Могущество» и ключ Жизни. Вокруг Великого бога кругами расходился огонь.
— Это атанор — очаг превращений. В нем и жизнь и смерть…
Икеру вдруг показалось, что у него галлюцинации. Из текста возник образ генерала Сепи…
— Расшифруй эти слова и впиши их в свое новое сердце, — сказал он своему ученику. — Кто будет их знать, будет сиять на небе подобно Ра, и звездная матрица признает его, как признала Осириса. Войди в огненный круг, подойди к пылающему острову.
Силуэт Сепи растаял… Всем своим существом, а не только своей памятью Икер впитал прочитанные заклинания. И он стал… иероглифом.
Папирус был свернут, на нем поставлена скрепляющая печать…
Снова перед Икером возникли трое ремесленников. Их внешний вид казался враждебным. Это были скульпторы и полировщик.
— Пусть сейчас приступят к работе те, что должны нанести удар отцу, — приказал Безволосый.
Икер был неспособен к сопротивлению. Он видел, как ремесленники занесли над ним резец, деревянный молоток и круглый камень… Но Икер был готов принять свою судьбу.
— Ты уснешь, — произнес старый жрец. — Мы будем молить предков, чтобы они позволили тебе проснуться…
Обойдя все посты стражников, Бина оказалась у входа в храм, где ей вручили хлеб и свежее молоко, чтобы она как можно быстрее отнесла их постоянным жрецам.
— Следует ли мне начать с Безволосого?
— Нет, он сейчас не дома, — ответил ей временный жрец, раздающий поручения.
— Разве он покинул Абидос?
— Он? Он этого никогда не делает! Он сейчас занят посвящением Царского сына Икера.
Бина сделала вид, что это ее удивило.
— Царского сына… Разве он не облечен всеми полномочиями?
— Мы в Абидосе, девушка! Здесь властвует только закон таинств. И какой бы у кого ни был титул, все ему подчиняются.
— Хорошо, в таком случае я займусь остальными постоянными жрецами. Надеюсь, они у себя?
— Сама увидишь. Ты слишком болтлива, не теряй понапрасну времени. Старые жрецы не любят, когда что-то исполняется не вовремя.
Бина завершила порученное в комнате Бега.
— Что сейчас происходит с Икером?
— Безволосый и ремесленники раскрывают перед ним тайны Дома золота.
— Они тебе известны?
— Я не принадлежу к братству скульпторов, — сухо ответил Бега.
— Почему Икер получает у них посвящение?
— Скорее всего, потому, что оно необходимо для завершения его миссии.
Бине пришлось дожидаться конца утренних церемоний, потом она опрометью бросилась к Провозвестнику. Тот завершал ритуал очищения великих поглощающих. С десяток других временных жрецов убирали жертвенные столы.
— Я обеспокоена, мой господин.
— Чего ты опасаешься?
— Икер получает новые полномочия.
— Ты имеешь в виду посвящение в таинства Дома золота?
— Вам… вам это известно?
— Этот писец выжил во время кораблекрушения «Быстрого» и затопления острова КА, но теперь его судьба близка к завершению.