— Я нелюбопытен по природе. Раз он прошел контроль, значит, у меня нет оснований смотреть на него с подозрением. Я требовал от него пунктуального и серьезного отношения к делу, и Жергу меня ни разу не разочаровал.
— А он не задавал вам… неуместных вопросов?
— Если бы это было так, я бы немедленно выбросил его из Абидоса! Нет, он довольствуется только тем, что получает от меня списки товаров и поставляет товары согласно утвержденным мной спискам сюда.
— И каждый раз он приезжает сам?
— Жергу очень скрупулезно исполняет свои обязанности, это очень ответственный чиновник. Он никому не перепоручает проверку грузов и перевозку их в порт назначения. За его верную и исправную службу его назначили временным жрецом. Его характер, скорее, примитивен, но он не мешает ему восхищаться Абидосом и дорожить своим назначением.
У Бега вдруг сел голос.
— А почему вдруг возникли все эти вопросы? Вы подозреваете Жергу в совершении какого-нибудь неподобающего поступка?
— У меня нет никаких тому доказательств.
— И все же вы ему не доверяете!
— Разве его должность главного инспектора амбаров не должна отнимать у него все его время?
— Сюда часто приезжают высокопоставленные чиновники из Мемфиса, Фив[11] и даже из Элефантины! Учитывая ту роль, которую играет в жизни страны Абидос, расстояние не имеет значения. Некоторые чиновники проводят здесь только одну-две недели, другие больше. Но никто не отказывается от своих должностей, какими бы скромными они ни были. Жергу принадлежит к сообществу этих верных и преданных временных жрецов.
— Спасибо, что вы помогли мне, Бега, — произнес Икер, прощаясь.
— С сегодняшнего дня вы — наш Верховный жрец. Вызывайте меня в любое время.
Глядя на то, как удаляется Царский сын, приверженец Сета нервно кусал хлебную корку. Он сожалел, что стал защищать Жергу, но как было поступить иначе? Усомниться в нем или наговорить на него означало бы спровоцировать расследование, а уж тогда бы Икер точно вышел бы на самого Бега!
Но вот убедили ли Царского сына его речи о невиновности Жергу?
Конечно нет.
Да… Этот Икер становится очень опасным. А что будет дальше? Теперь, когда он облечен верховной властью и признан достойным таинств Осириса, этот посланец Сесостриса неожиданно стал грозным и могущественным. И Бега напрасно надеялся, что Абидос отторгнет его. Как страшно он ошибся!
От этого Икера шел необычный свет, который питали ритуалы Осириса…
На какое-то краткое — самое краткое! — мгновение Бега вдруг усомнился. Ему подумалось, что, может быть, стоит отказаться от заговора и предательства и, снова став искренне преданным постоянным жрецом, пойти за Икером…
Но он тут же рассердился на самого себя. В ярости он стал тереть свои глаза, словно они были виноваты в том, что от Икера шел божественный свет!
Чистота Икера, его духовное стремление к идеалам, его преклонение перед традиционными ценностями вели в тупик! Будущее только за Провозвестником!
И, кроме того, Бега зашел уже слишком далеко.
Отказаться от своего прошлого и своей клятвы было для него невозможно: Бега участвовал в заговоре сил зла. Этот выбор освободил его долго сдерживавшуюся злобу, жажду богатства и власти! И такие люди, как Икер, должны быть стерты с лица земли!
Теперь Провозвестнику предстоит действовать немедленно.
Шаб Бешеный повстречал своего хозяина возле лестницы Великого бога — там, где их не могли видеть солдаты, патрулировавшие город со стороны пустыни. Ритуал захода солнца уже закончился, в домах у постоянных и временных жрецов зажигались светильники. После ужина те, кто специализировался в наблюдении за небом, поднимутся на крышу храма Сесостриса и станут записывать, какое положение приняли звезды, пытаясь расшифровать и прочесть послание богини Нут живущим на земле.
— Удалось ли тебе приблизиться к могиле Осириса?
— Там нет никакой видимой защиты, — ответил Шаб Бешеный. — Только один старый ритуальный служитель проверяет печати и произносит заклинания.
— И нет никаких сторожей?
— Никого. По вашему совету я держался шагах в тридцати от двери в гробницу. Потому что там, конечно, есть какая-то невидимая защита. Не может же быть, чтобы к сооружению такой значимости можно было подойти так легко!
— Священный характер этого места и свет Осириса — достаточное оружие, чтобы остановить любого слишком любопытного, — сказал Провозвестник. — Все они боятся гнева богов.
— А разве жрецы не установили какой-нибудь магический барьер?
11
В те времена Фивы назывались Уасет, в романе автор часто использует более привычные нам поздние названия. —