Что можно сказать о другом недостатке анатомии, заключающемся в том, что обычно не производится анатомических исследований на живых телах? Ведь это действительно отвратительная и варварская вещь, вполне справедливо осужденная Цельсом ^. Однако не менее правильно и сделанное еще древними наблюдение, что многочисленные мельчайшие поры, проходы и отверстия, которые невозможно обнаружить при анатомических вскрытиях, потому что они закрыты и невидимы в трупах, в живых телах раскрыты и могут быть обнаружены. Но для того чтобы одновременно удовлетворить и соображениям пользы и требованиям гуманности, нет необходимости совершенно отказываться от вивисекций или надеяться на случайные наблюдения хирургов (что делал сам Цельс), ибо подобные наблюдения можно с успехом проводить на операциях с живыми животными, которые, несмотря на отличие своих органов от человеческих, могли бы удовлетворить потребности такого исследования, если, разумеется, при этом делать правильные выводы,
Переходя к исследованиям самих болезней, мы видим, что врачи считают очень многие болезни неизлечимыми, причем одни считаются неизлечимыми с самого начала заболевания, другие -- после какого-то определенного периода. Так что проскрипции Л. Суллы и триумвиров оказываются совершенным пустяком по сравнению с проскрипциями врачей, своими совершенно несправедливыми приговорами осуждающих на смерть такое множество людей, из которых, правда, очень многие избегают ее гораздо легче, чем это некогда удавалось жертвам римских проскрипций. Поэтому я абсолютно не сомневаюсь в необходимости создать какую-то книгу о лечении болезней, считающихся неизлечимыми, для того чтобы она побудила и призвала выдающихся и благородных врачей отдать свои силы этому труду, насколько это допускает природа, поскольку уже само утверждение, что эти болезни являются неизлечимыми, как бы санкционирует и безразличие, и халатность, спасая невежество от позора.
И я хотел бы пойти здесь немного дальше: я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта эвтаназия ^, о которой так мечтал Август, уже сама по себе является немалым счастьем; примером такой счастливой смерти может служить кончина Антонина Пия, который, казалось, не умер, а заснул глубоким сладким сном. То же самое, как говорят, выпало и на долю Эпикура: когда его состояние стало безнадежным, он заглушил все чувства и боль в желудке, упившись вином, откуда и эти слова эпиграммы:
И затем уже пьяный он испил воды Стикса ",
т. е. вином заглушил горечь стигийской воды. А в наше время у врачей существует своего рода священный обычай остаться у постели больного и после того, как потеряна последняя надежда на спасение, и здесь, по моему мнению, если бы они хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы и увеличить свои познания в медицине, и приложить (в то же время) все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком еще не угасло дыхание. Эту часть медицины мы называем исследованием внешней эвтаназии (в отличие от той эвтаназии, которая рассматривает подготовку души) и считаем, что эта дисциплина должна получить развитие.
Кроме того, в учении о лечениях болезней я вижу один общий недостаток. Дело в том, что современные врачи хотя и совсем неплохо могут указать общее направление лечения, однако конкретные средства, специально предназначенные для лечения отдельных болезней, они или недостаточно хорошо знают, или не слишком продуманно применяют. Своими безапелляционными суждениями они разрушили и уничтожили достижения старой и проверенной на опыте медицины, по произволу прибавляя, отнимая или меняя что-то в методах лечения, подобно аптекарям заменяя одно средство другим; они так высокомерно повелевали медициной, что медицина сама перестала повелевать болезнями. Ведь за исключением териака, митридатия и. может быть, диаскордия, алькермеса и немногих других средств, они не придают серьезного значения почти ни одному определенному лекарству и не применяют их строго. Ведь то лекарства, которые продают в аптеках, скорее оказывают действие на общее состояние организма, чем предназначены, собственно, для лечения того или иного заболевания, поскольку они по существу не имеют в виду специально ни одной болезни, а лишь способствуют общему очищению, раскрытию закупорок, укреплению пищеварения. Результатом этого оказывается прежде всего, что знахари и ворожеи успешнее лечат болезни, чем ученые врачи, потому что они точно и скрупулезно соблюдают рецепты изготовления и составления испытанных средств. Мне по этому поводу вспоминаются слова одного знаменитого у нас в Англии врача, кажется иудейской веры, последователя арабской школы медицины: "Ваши европейские врачи, конечно, ученые люди, но только они не умеют лечить ни одной болезни". Он же обычно, шутя, хотя, впрочем, и весьма недостойно, говорил, что наши врачи похожи на епископов, которые умеют только венчать и отпускать грехи и ничего больше. Но, говоря серьезно, как того и требует само дело, мы считаем чрезвычайно важным, чтобы несколько знаменитых врачей, известных как своей практической деятельностью, так и ученостью, создали руководство по применению хорошо испытанных и проверенных на практике лекарств, предназначенных для лечения определенных болезней. Ибо если кто-нибудь, исходя из внешне эффектных соображений, полагает, что ученый врач должен скорее приспосабливать свои средства лечения к обстоятельствам, учитывая особенности организма и возраст своих пациентов, время года, их образ жизни и т. п., а не придерживаться неуклонно каких-то определенных предписаний, то такое представление обманчиво: оно недостаточно доверяет опыту, слишком переоценивая возможности суждения. И точно так же как в Римской республике наиболее полезными и лучшими гражданами были те, кто, будучи консулами, поддерживал народ, а становясь народными трибунами, принимал сторону сената, так и в той области, о которой мы сейчас говорим, мы ценим тех врачей, которые, обладая обширными знаниями, придают большое значение результатам практики, а достигнув выдающихся успехов в практике лечения, не пренебрегают общими методами и принципами науки. Изменения же состава лекарств (если когда-нибудь возникает в этом необходимость) должны касаться скорее их второстепенных частей, чем самого основного состава, в котором ничего не следует менять без очевидной необходимости. Итак, мы считаем, что необходимо создать и развивать этот раздел медицины, посвященный подлинным и эффективным средствам лечения. В этом деле необходим очень тщательный и строгий отбор средств, и сама эта работа может быть выполнена только общими усилиями лучших врачей.
В области приготовления лекарств (особенно принимая во внимание исключительные и широко известные успехи химиков в создании лекарств из минеральных веществ и то, что эти лекарства более безопасны при наружном, чем при внутреннем их употреблении) меня удивляет, что до сих пор не нашлось никого, кто бы поставил себе задачу искусственно создать целебные воды по образцу тех, которые существуют в естественных горячих и минеральных источниках, А между тем известно, что эти источники получают свою целебную силу от тех залежей минералов, через которые они протекают, и очевидным доказательством этого служит то, что человек, пожалуй, вполне мог бы с помощью кропотливого анализа точно определить, какие именно минералы входят в состав этих вод, например сера, купорос, железо и т. п. Если бы удалось искусственным образом воссоздать эти естественные растворы, то во власти человека было бы приготовлять любые виды таких вод в зависимости от практических требований и по своему усмотрению управлять их составом. Итак, мы считаем необходимым создание такой отрасли медицины, целью которой должно стать подражание природе в создании искусственных минеральных вод, вещи без сомнения и полезной, и вполне выполнимой.
Не вдаваясь в рассмотрение отдельных частностей более подробно, чем этого требует поставленная нами цель и допускает сам характер этого трактата, завершим эту часть сочинения указанием еще на один недостаток, представляющийся нам весьма серьезным. Речь идет о том, что имеющийся у нас круг лечебных средств слишком узок для того, чтобы можно было ожидать от него какого-нибудь значительного и серьезного результата. Во всяком случае, по нашему мнению, было бы скорее приятной мечтой, чем действительно серьезным предположением, надеяться на то, что может существовать какое-нибудь могучее и чудодейственное лекарство, одного употребления которого было бы достаточно для исцеления от какой-нибудь очень серьезной болезни. Поистине чудесной была бы речь, одно произнесение или даже неоднократное повторение которой могло бы исправить или уничтожить какой-нибудь порок, прочно и глубоко укоренившийся в душе. На деле все обстоит далеко не так. Но что действительно обладает в природе исключительным могуществом, так это порядок, последовательность, систематичность и искусное чередование. Хотя все это требует от врача более глубоких размышлений, а от больного -- больше терпения и твердости, однако эти усилия с избытком компенсируются значительностью достигнутых результатов. Правда, видя ежедневные усилия врачей, их посещение больных, пребывание у них, назначение лекарств, можно было бы подумать, что они активно проводят лечение и твердо идут по какому-то одному определенному пути, однако, если более внимательно присмотреться к их назначениям, приходишь к убеждению, что большинство принимаемых ими мер свидетельствуют о постоянных колебаниях и неуверенности, что они часто импровизируют и назначают то, что им в данный момент пришло в голову, ни имея никакого определенного заранее обдуманного плана лечения. А ведь они должны были бы с самого начала, после того как внимательно осмотрели больного и поставили правильный диагноз заболевания, обдумать четкий курс лечения и не отступать от него без серьезных оснований. Врачам следовало бы хорошо знать, что правомерно, например, назначать для лечения какой-нибудь серьезной болезни, может быть, три или четыре лекарства, которые, если их принимать в соответствующем порядке, через определенные промежутки времени, должны помочь больному, но, если принимать только некоторые из них и изменить порядок приема или не соблюдать необходимых промежутков между приемами, могут оказаться даже вредными, При этом мы совсем не хотим назвать лучшим какой-то скрупулезный, педантичный до суеверия способ лечения, ибо не всякая узкая дорога -- это дорога к небу, но мы хотим только, чтобы эта дорога была бы в такой же степени правильной, в какой она узка и трудна. Это направление медицины, которое мы называем врачебной нитью, мы считаем необходимым развивать. Таким образом, мы перечислили все, что, по нашему мнению, необходимо создать или развить в науке о лечении болезней. Остается, пожалуй, только еще одно пожелание, может быть даже более важное, чем все остальные. Необходима подлинная и действенная естественная философия, на которой должно строиться все здание медицинской науки. Впрочем, это уже другая тема.