Их было не больше семидесяти, как прикинул Базелиус. Он мог бы их убить. Используя этот подарок Нокс и силу этого юного черта, было бы просто перебить всех танкаса, но...
— Мистер Лихт! — шикнул Цукат и яростно зашептал. — Я знаю, о чём вы думаете! Будь это люди, было бы другое дело, но уничтожить целый вид демонов за раз! Я вам не позволю!
Они лежали в высокой голубоватой траве, наблюдая за мельтешением демонического племени. Базелиус искренне не понимал, что в этом такого — всё равно рано или поздно танкаса вымрут, с такой-то маленькой численностью!
— Демоны — не люди и не эльфы, — с укоризной добавил Цукат. — Они не вырождаются при кровосмешении. Даже с такой маленькой численностью многие племена могут выживать тысячи лет. Давайте заберём мисс Элизабет и мистера человека и оставим их в покое.
Базелиус закатил глаза.
— Как? Попросим их? Нельзя добиться мирным путём всего, чего захочешь. А если мы решим их выкрасть, кто-нибудь всё равно пострадает.
Вдруг глаза Цуката загорелись. Он широко улыбнулся, поворачиваясь к эльфу.
— Вы гений, мистер Лихт! Мы их попросим!
Базелиус в замешательстве моргнул. Что?
***
Был вечер абсолютно ужасного второго дня в новом мире, и лучше межпространственный туризм не казался.
Красться не легко. Не тогда, когда ты пахнешь едой — демоны в любой момент могли его почуять. Под взглядом Элизабет, выражавшим невероятное отвращение, Анатолий обмазался грязью, которой под ногами была уйма.
А началось всё с того, что они обнаружили себя связанными в палатке, раздетыми по пояс и изрисованными странны и голубыми узорами. Как Элизабет верещала! Подумать только, какие-то полудикие мужики трогали её грудь!
Анатолию бы её беды.
Удержать суккуба с ногтями-пилами одной верёвкой было бы тяжело. Дождавшись, когда гиганты с темной кожей, огромными ручищами и почти животными мордами потеряют бдительность, Элизабет легко освободилась от пут.
Конечно же, Анатолий не собирался оставаться здесь и быть съеденным — он легко уболтал женщину освободить и его тоже, и теперь они были на пути к свободе.
Ну или к бензопиле.
Пользоваться ей Элизабет едва ли умела, но и дарить её этим демонам не собиралась. Именно поэтому они ползали по поселению и пытались заглядывать в палатки. Анатолий, как и Элизабет, чувствовал себя невероятно уставшим. Он списал всё это на голод и обезвоживание — он не сделал ни глотка воды со вчерашнего дня, и вся свалившаяся на него активность не делала жизнь легче.
Элизабет тоже чувствовала упадок сил. Конечности вдруг потяжелели; она не обращала на это внимание. Женщина привыкла так себя чувствовать, учитывая то, что с пополнением энергии у неё были... сложности.
— Стоять, — Элизабет напряглась, запрыгивая за огромный глиняный сосуд с мутной синей водой. Анатолий сделал то же самое, стараясь не быть слишком близко к демонице. — Ты слышишь это?
Анатолий напрягся.
— Они поют?
Действительно, вдалеке слышались громкие крики демонов-туземцев. Будто десятки голосов одновременно выкрикивали: «А-та-са-бэ! А-та-са-бэ! А-та-са-бэ!»
Одновременно с этим кто-то бил в барабаны. Наконец куча голосов громко закричала в благоговении, прежде чем продолжить напевать.
— Я хочу посмотреть, — выпалила Элизабет и поползла в сторону звука. — Чем они там занимаются?
— Ты с ума сошла? — прошипел Анатолий. — Они отвлечены! Это наш шанс благополучно уйти!
— Да помолчи ты. Туда-обратно, пара минут. Почему ты всё время ноешь? Мужчины не могут ничего, кроме нытья...
— Потому что у меня есть желание жить!
Впрочем, деваться было некуда. Вздохнув, человек встал на четвереньки и пополз за Элизабет. Одно радовало — её подтянутый зад, который едва ли скрывала ткань юбки, похожей на два тонких куска ткани.
С другой стороны, она была демоницей. Анатолий тут де поник — и тут не повезло.
Шум становился всё ближе. Элизабет сунула нос в ближайшую палатку и, обнаружив, что это всего лишь маленький склад, в котором никого нет, прошмыгнула внутрь. Анатолий за ней. Они спрятались за кучей шкур, и Элизабет нагнулась, чтобы приподнять край палатки и выглянуть наружу.
Она смотрела секунду или две, прежде чем подняться, упасть на шкуры и зажать рот ладонями, сотрясаясь в беззвучном хохоте.