Мария закусила губу и напряженно кивнула, потому что с одной стороны ей совершенно не хотелось находиться так близко к другому мужчине, не к Петру, а с другой стороны, это была уникальная возможность провести своеобразный эксперимент. Ведь вполне может оказаться, что она придумала себе свою глупую влюбленность. Просто Петр был единственным мужчиной, который ее вообще обнимал и поцеловал, так может быть она поэтому столько себе навоображала?
Эксперимент оказался удачным, мрачно размышляла она, когда ее Лопухин осторожно вынимал из седла. У нее затекла шея, болела поясница, к тому же, как оказалось, соседство Лопухина только дико раздражало, а не вызывало непонятное томление, как было тогда в ледяной крепости. Так что эксперимент явно удался. Она поздравила себя с тем, что ей удалось правильно понять свое отношение к жениху, и, вскинув голову, пошла к входу в небольшой двухэтажный дом, который-то и дворцом можно было назвать с большим трудом. Когда она уже подходила к двери, она распахнулась, и Мария практически столкнулась нос к носу с Луизой-Ульрикой герцогиней Гольштейн-Готторпской.
— Ваше высочество, — проворковала Луиза, когда они синхронно сделали весьма неглубокий реверанс и так же синхронно выпрямились. — Какая чудесная неожиданность. Пройдемте в дом, а то, что-то мне погода не нравится, вот-вот дождь начнется. А там и ваш жених составит вам компанию. Уж ему-то я буду так рада, что просто словами не передать, — и она так улыбнулась, что Мария невольно вздрогнула, посмотрев на сестру короля Фридриха, которая по праву считалась красивейшей женщиной Европы с удивлением. Не успели они войти в дом, как послышались первые раскаты грома, а Лопухин перевел дух. Ну, они хотя бы сейчас не промокнут. Развернувшись, Иван пошел отдавать приказы и обустраивать своих людей, потому что, что-то ему подсказывало, что они здесь немного задержатся.
***
— Как это не приедут? — я оторвался от письма, которое составлял в Киль, требуя предоставить мне всесторонний отчет. Письмо адресовалось Наумову. Кроме него я никому не доверял полностью в том гадюшнике.
— У кареты лопнула ось, если я правильно понял, — невозмутимо ответил Олсуфьев. — Не известно, сколько будут делать карету, да и погода оставляет желать лучшего, поэтому Лопухин принял вполне разумное решение переждать в Екатерининском дворце.
Я посмотрел на него в упор и несколько раз моргнул.
— Что? Где они будут кузнеца ждать? — почему-то перед моими глазами как наяву встала Луиза, которая как в известном фильме пытает кузнеца, намекая ему, что карету лучше делать как можно дольше.
— В Екатерининском дворце, — недоуменно посмотрел на меня Олсуфьев. Ах, ну да, он не понимает, и дай Бог, никогда не поймет. О нашем небольшом междоусобчике между мною и одной весьма горячей красоткой знаем только мы с ней. И я просто уверен, что она не сможет удержаться и не отыграется, выставив меня в не лучшем свете перед невинной девочкой. Нет, самой Марии она никакого вреда не причинит, я в этом могу поклясться, но вот накидать намеков, чтобы моя принцесса начала сомневаться, вот тут даже к бабке ходить не нужно будет. А, если учитывать то, что рассказать этой стерве есть что... Я даже зарычал, представив перспективу, чем заслужил еще один странный взгляд от Олсуфьева.
— Понятно, — я постарался успокоиться. Вдох-выдох, ты все равно ничего уже изменить не сможешь, так что лучше не позориться. — Прикажи заложить карету и отправь ее уж за моей невестой. Здесь не так уж далеко, чтобы прерывать путешествие из-за сломанной оси.