Он встречается с Фрэнки в приличном ресторане в центре города, потому что не хочет привлекать ничьего внимания. Рой знает, если они встретятся в своем кафе, то его подельника ничто не удержит от того, чтобы проявить себя во всей красе. Громкими криками. Упреками в адрес Роя. И хотя он, отчасти, и заслужил их, поскольку, возможно, предает дружбу и партнерские отношения, существующие между ними, окружающим не обязательно знать об этом. Он не может этого допустить, нечего мешать все в одну кучу.
Фрэнки появляется на десять минут позже; вот он идет по ресторану, вертя головой по сторонам. Он в пестром стильном костюме. Рой удивлен, что уже стал понимать, какой костюм стильный. Восприимчивость к моде, которой обладает Анджела, передается и ему. Фрэнки вытягивает шею, шарит глазами, ища подельника. Рой встает, машет ему рукой. Фрэнки устремляется к нему, лавируя в толпе посетителей и обходя столики.
— Спасибо, что пришел, — говорит Рой.
— Все нормально, старина. Рад тебя видеть. — Он нерешительно протягивает руку. Рой протягивает свою. За рукопожатием следуют неуклюжие объятия. Это своего рода извинения, которые каждый приносит партнеру. Синяки на лице Фрэнки почти прошли; темно-синий кровоподтек вокруг правого глаза едва заметен.
— Садись, садись, — приглашает Рой. — Я уже заказал для тебя водку.
Фрэнки выдвигает стул, садится и вытягивается, принимая удобную позу.
— Отлично выглядишь, — говорит он, потряхивая головой. — Похудел еще больше.
Рой поводит плечами. Он и сам это знает. Это не его заслуга, так уж получилось.
— На этой неделе поправишься, на следующей похудеешь. — Оглядывает костюм Фрэнки. — У тебя что-то намечено на сегодняшний вечер?
Фрэнки приглаживает ладонями лацканы.
— Ронда.
— Та, что из клуба?
— Та самая. А у тебя?
Рой разводит руки в стороны:
— Обед с тобой.
— Ты все такой же стойкий, — хохочет Фрэнки. Подошедший официант ставит перед ним водку, Фрэнки делает изрядный глоток. — Отличное место, — говорит он. — Так, чего ради мы здесь?
Рой улыбается:
— А что, разве это место не для нас?
— Нет, мы сейчас бездельники, сидим без дела. У тебя, друг мой, другая причина. Или мы собираемся пощипать всех, кто здесь присутствует? Прокрутить на них какой-либо из наших старых трюков?
Рой отрицательно качает головой, глядя в стоящую перед ним хлебницу.
— Да нет… все совсем не так, приятель.
— Это и плохо. Тут-то как раз и есть живые деньги.
— Да. Вполне вероятно, что есть. — Рой не хочет даже думать о таких вещах. Не хочет больше связываться с этим. Он поднимает голову, усилием воли заставляет себя посмотреть Фрэнки в глаза. — Я ухожу.
— Мы же только что пришли.
— Я ухожу из дела, из такой жизни. Я завязываю с мошенничеством и аферами.
Фрэнки не произносит в ответ ни единого слова. Тянется к стакану, вливает в себя все, что в нем осталось. Трясет стакан, кусочки льда внутри крутятся, позвякивая. Рой молчит, не хочет продолжать. Хочет, чтобы сначала высказался Фрэнки.
— Ты собираешься работать с кем-нибудь другим?
— Нет…
— Это из-за того, что произошло тогда у полицейского участка?
— Нет, я не собираюсь работать вообще ни с кем, — отвечает Рой. — Я завязываю. С концами. Все. Я собираюсь… черт возьми, я и сам не знаю еще, что буду делать. Может, и вправду стану антикваром, не знаю. Может, буду работать в магазине ковров.
— В магазине ковров?
— Возможно, пока не знаю. Дело в том, что я завязываю. Я… я намерен установить над Анджелой совместную опеку, а для этого должен жить как-то по-нормальному.
— Вести примерную жизнь.
— Да, — соглашается Рой. — Вести примерную жизнь. Я хочу стать таким же простаком, каких пруд пруди повсюду.
Фрэнки запрокидывает голову, откидываясь всем телом на спинку прочного деревянного стула.
— И ты собираешься сделать это ради девчонки? И ты все так круто меняешь?
— Именно это я и собираюсь сделать. — Рой оглядывает ресторан, прикидывая расстояние до ближайших к ним столиков. На случай, если Фрэнки разразится криками и набросится на него и ему потребуется быстро заставить его замолчать. Только бы сдержаться, только бы все прошло спокойно.
— Ну что, — говорит Фрэнки, распрямляясь на стуле, — желаю успеха.