и тёплый свет на синем перевале,
который я когда-то перешла.
Про деда
Подумаешь, каких-то двести лет —
три жизни… ну, не три, пускай четыре —
прошло с тех пор, как мой безвестный дед
любил жену, сидел хмельной в трактире,
пахал. Да-да, конечно же, пахал!
Не зря меня весной на грядки тянет.
Встав затемно под пенье петуха,
шёл к озеру с рыбацкими сетями…
.
Всё было так. Дрожит тугая нить
длиной в четыре выгоревших следа.
И мне сегодня шага не ступить,
не отозвавшись эхом песне деда.
.
Вон он – сидит у Бога на виду,
устало свесив жилистые ноги,
на облаке, как сиживал в страду
на смётанном любовно пышном стоге.
У нас одна небесная стреха,
и шар земли, катящийся по блюдцу.
А двести лет – такая чепуха,
пройдут – и не успеешь оглянуться…
Про кота
Детей у них не было, видимо, Бог не дал,
а может, не больно хотели, хотя сначала
она колыбельку частенько во сне качала.
Потом перестала. Устала. Прошли года.
.
Он стал ей и мужем, и сыном, но вышел срок,
и он не проснулся обычным осенним утром.
Она на поминках не плакала почему-то.
Друзей проводила, защёлкнув дверной замок.
.
Отчётливо зная, что утром к нему уйдёт,
легла на кровать, примостившись привычно с края.
И вспомнила вдруг, окончательно засыпая,
что завтра голодным останется рыжий кот.
.
С тех пор миновало двенадцать протяжных лет.
И кот вечерами на кухне мурлыкал звонко.
Когда схоронила кота, принесла котёнка.
Зовёт его мальчиком. Гладит.
И в сердце – свет.
Саша Резина. Там высоко
Финалист второго Открытого второго чемпионата России по литературе
« Опять, разбужена стихом, встаю… »
опять, разбужена стихом, встаю: ноль шесть– ноль три…с печалью (первым петухом), сигналящей внутри…а дальше кофе с коньяком, с туманом горький лес…опять разбужена стихом! и запахом чудес…и скажет стих: "полёт мой пей, и будешь ты не эльф, не мошка и не воробей, а многокрылый лев". и горький лес мне подсластит не солнечный коньяк, а рифма «кит» и «полетит», «рассвет-дурак» и «мрак». кровь-с молоком и смерть-с водой из долгой подземли. о ком мой стих, о ком мой злой? позли еще, позли! ведь злость как кофе в коньяке не даст мне опьянеть. и ложки кость в моей руке обглодана до «нет» – до «нет» обглодан ранний стих… я сплю почти опять, душа так-так, часы тик-тик: любовь, ноль семь-ноль пять. «Это такое глупое ноу-хау»
это такое глупое ноу-хау:
окна сдвигают брови, а я – застыла.
в мыслях моих копается доктор хаос,
ветром стальным рассверливая затылок.
в парк прилетит, заблокирует мой «аккаунт»
между двумя березами в мокрой гуще…
культи дубов лечит лето то мхом то градом.
зИмы во льду хоронят живых лягушек.
глупое ноу-хау: грущу, не каюсь,
звезды роняю в воду промерзшим уткам.
космос – моя больница. мой доктор – хаос.
ночь прислоняется к нам своим лунным ухом:
бьется ли птица в березовом подреберье?…
тьма-ингалятор – от проблесков задыхаюсь…
я обещаю поправиться и не бредить
верой в рассвет и в себя.
только в хаос…
Там высоко
так неужели расставшись, мы канем?…
дождь и в москве и в аду —
время стучит каблуками о камни,
напоминая: иду.
так неужели сей фатум лелеять? —
свет во дворе и в раю,
как в домино, наши лавочки склеил
там, высоко, на краю…
Улица Горя, Потери Аллея,
смерть на земле и под ней,
время за смертью бежит, что-то блея
про «не гоните коней».
так неужели еще надо четче
волку сказать «отступись»?
красные: шапка, кровь, небо и щечки…
рано тебе, отвернись…
так неужели опять когти в клавишах:
марш похоронный в раю —
осень, пустые и мокрые лавочки
там, высоко, на краю…
Инна Олейник. А пока
Финалист второго Открытого чемпионата России по литературе
А пока
Утро с прищуром целует в веснушки. Лето.
Мама в косички вплетает тепло и ленты.
Завтрак – омлет, галеты. И сандалета
Где-то запряталась. Выбежишь босиком.
Лето не пахнет, лето благоухает
Спелой малиной, мамиными духами.
Мчишься по улице, лето в себя вдыхая.
Смотришь сквозь челку бесхитростно и легко.
Небо за крыши цепляется облаками.
Лето порывистым ветром тебя арканит.
Август кладет тебя в пасть свою пеликанью.
Скоро рябина доспеет до сочных бус.
Ну, а пока ты срываешь с соседской груши
Сладость свободы, испачкав лицо и рюши.
И, отдаваясь природе своей зверушьей,
Делаешь все по желанию – наобум.
Завтра ты станешь взрослой. За школьной партой