К этому сводится то, что я считаю возможным с достаточной уверенностью сказать сейчас о широких аспектах исторической биогеографии наземных млекопитающих Южной Америки на основе данных, приведенных в предыдущих главах. Недавно возникли некоторые разногласия относительно общих принципов биогеографии. Я изложу здесь предположительно противоположные точки зрения, доведя их до крайности. Согласно одной из них, если родственные группы наземных организмов встречаются в разных регионах, то это означает, что их общие предки первоначально занимали оба эти региона и соединявшую их непрерывную сушу, а затем оказались разделенными какой-либо преградой и эволюционировали независимо друг от друга как самостоятельные группы потомков. При этом не происходит никакого расселения и, в частности, никакого заноса из-за преграды. Энтузиасты, считающие этот процесс главным или основным принципом биогеографии, называют его «викариансом»; этот термин кажется синонимом (что они иногда и признают) общепринятого термина «аллопатрия», который просто означает, что эволюция родственных видов происходила в географически изолированных друг от друга областях. Другой процесс, который иногда провозглашают обшим принципом биогеографии, предполагает возникновение новых видов из небольших популяций, занимающих ограниченную территорию, путем их последующей экспансии как по численности, так и по занимаемой площади и в конечном счете — расселения в удаленные районы, иногда в результате заноса, связанного с преодолением преград.
Нелепо рассматривать эти два принципа или взгляда на биогеографию как взаимно исключающие альтернативы. Тем не менее некоторые немногочисленные энтузиасты чрезвычайно горячо отстаивают эту нелепицу и даже доходят до личных выпадов против своих оппонентов, что совершенно недопустимо при обсуждении научных принципов. Почти все биогеографы, и даже некоторые из немногих горячих голов, прекрасно знают, что оба процесса могут происходить и происходят по отдельности или вместе, что существуют промежуточные случаи, а также случаи не соответствующие ни какой-либо одной из этих моделей, ни обеим вместе. Некоторые приверженцы викарианса связывают его с другими специальными процессами и концепциями, излагать которые здесь нет необходимости, но сам по себе викарианс определяется как аллопатрия, и большинство систематиков и биогеографов давно считают его обычным, хотя и не единственным способом возникновения новых видов. При этом отнюдь не исключается возможность расселения (или его отсутствия) до начала видообразования, во время этого процесса или после него. Разумный биогеограф не ограничивает себя той или другой точкой зрения, а выбирает золотую середину. То, что нам известно об истории южноамериканских млекопитающих, и те заключения, которые можно вывести из этой истории, подтверждают справедливость такого подхода и иллюстрируют его.
Нельзя допустить, чтобы из-за приверженности к рационализму эта книга заканчивалась на низкой ноте слегка укоризненных замечаний о борьбе двух биогеографических школ. В наши дни ведется и другая полемика — полемика о принципах систематики, которая тоже заслуживает некоторых упреков, однако она должна их получать и получает в достаточном количестве от других авторов, так что мы здесь этим заниматься не станем. Мы считаем более уместным закончить книгу на высокой ноте, еще раз указав на грандиозность этой истории; на свет, который этот великий природный эксперимент проливает на столь многие вопросы, что порой это становится важнее самой истории; на том, как она помогает нам лучше понять процессы эволюции, создавшие нас с вами и все остальные чудеса органической природы. Эта книга — свидетельство того, что усилиями многих преданных науке людей, работавших в течение долгих лет, действительно собраны обширные знания и многие проблемы стали более понятными. Можно надеяться, что дальнейшие открытия и дальнейшие исследования продолжат наше движение вперед к достижению этих ясных и желанных целей.