Действительно, слышалось какое-то монотонное низкое гудение, происхождение которого невозможно было объяснить.
— Надо подождать, — сказал господин Марчаль. — Вряд ли Ла-Урбане грозит опасность.
— Я тоже так думаю, — согласился алькальд, — можно спокойно вернуться в дом.
Скорее всего господин Марчаль и алькальд были правы, и все-таки лишь немногие жители деревни последовали их совету. К тому же уже светало, и можно было надеяться, что зрению откроется больше, чем слуху.
В течение трех часов далекий гул странным образом нарастал, словно что-то скользило и ползло по земле. Это тяжелое, ритмичное скольжение ощущалось даже на правом берегу. Вполне возможно, что толчки были вызваны землетрясением, эпицентр которого находился в Сьерра-Матапей, такое в Ла-Урбане уже бывало. Но никто пока еще не догадывался об истинной природе этих звуков, напоминающих гул марширующих полков.
Алькальд, господин Марчаль и пассажиры обеих пирог решили подняться на холм, надеясь что-либо увидеть с него. Солнце вставало на очень чистом небе, напоминающем лучезарный воздушный шар, пригнанный ветром к берегам Ориноко. Ни одного облачка на горизонте, ничего, что могло бы предвещать грозу. Поднявшись метров на тридцать, наблюдатели взглянули на восток. Перед ними простиралась бескрайняя зеленеющая равнина, «безмолвное море травы», как поэтически выразился Элизе Реклю. Правда, это море не было спокойным, что-то вздымалось из его глубины, и на расстоянии нескольких километров над льяносами клубился песок.
— Это густая пыль, — сказал господин Марчаль.
— Только поднимает ее не ветер, — заметил господин Мигель.
— Да, ветра почти нет, — ответил господин Марчаль. — Тогда что же это? Ведь не подземные же толчки? Нет, не может быть.
— А потом, этот шум, — сказал алькальд. — Он напоминает топот множества ног...
— Что же это такое? — воскликнул господин Фелипе.
И тут, словно отвечая на вопрос господина Фелипе, прогремел выстрел, повторенный эхом ружейный выстрел, за которым последовали другие.
— Стреляют из ружья! — сказал сержант Марсьяль. — Черт меня побери, если я ошибаюсь.
— Значит, на равнине охотники... — заметил Жан.
— Охотники... дитя мое? — удивился господин Марчаль. — Чтобы поднять такую пыль, нужен по меньшей мере легион...
Однако, совершенно очевидно, стреляли из револьверов или из карабинов. Можно было даже разглядеть белый дымок на фоне желтого облака пыли.
Затем ветер донес издалека звуки новых выстрелов.
— По-моему, — сказал господин Мигель, — нам следует двинуться туда и выяснить, что происходит...
— И помочь людям, которые, возможно, в этом нуждаются.
— Кто знает, — сказал Жан, глядя на господина Марчаля, — может быть, там мои соотечественники.
— Они, надо полагать, имеют дело с целой армией, — ответил тот. — Только тысячи людей могут поднять такую пыль! Вы правы, господин Мигель, спустимся на равнину...
— И с оружием, — добавил господин Мигель.
Отнюдь не лишняя мера предосторожности, если предчувствия не обманули Жана и его соотечественники отбивались от напавших на них индейцев. Через пять минут все были готовы. Алькальд и несколько жителей деревни, три географа, сержант Марсьяль и его племянник, вооруженные револьверами и карабинами, обогнув холм, пошли напрямик через льянос. Господин Марчаль, которому не терпелось узнать, в чем дело, присоединился к ним.
Маленький отряд бодро двинулся навстречу приближающемуся облаку. И, будь облако пыли не столь плотным, они могли бы уже разглядеть человеческие фигуры. Выстрелы же тем временем становились все слышнее, и все явственнее раздавался глухой ритмичный шум невидимо надвигавшейся на них массы ползущих по земле существ.
Господин Мигель, шагавший с карабином на изготовку впереди отряда, внезапно остановился. У него вырвался изумленный крик.
Если когда-либо человеку случалось удовлетворить свое любопытство и если когда-либо человек бывал посрамлен в своем неверии, то этим человеком оказался сержант Марсьяль. Старый солдат не верил в существование тысяч черепах, которые в период кладки яиц заполняют песчаные отмели Ориноко между устьем Арауки и Карибен...
— Черепахи... это черепахи! — воскликнул господин Мигель, и он не ошибся.
Да!.. Сотни тысяч черепах, а может быть и больше, направлялись к правому берегу реки. Но что заставило их идти сюда в эту пору? Ведь сезон кладки яиц давно окончился!
Господин Марчаль ответил на этот вопрос, естественно интересовавший всех присутствующих:
— Я думаю, что животные были напуганы землетрясением. Возможно, Тортуга или Суапаре вышли из берегов, и черепахи, движимые инстинктом самосохранения, отправились искать убежища на берегах Ориноко.
Это было очень правдоподобное и, пожалуй, единственно приемлемое объяснение. Очевидно, подземные толчки в Сьерра-Матапей были очень сильными. Черепахам и раньше случалось появляться на берегах Ориноко в неурочное время, поэтому жители прибрежных районов были не слишком удивлены, хотя и несколько обеспокоены.
В общем, с черепахами все было ясно, но откуда раздавались выстрелы? Кто мог таким образом сражаться с черепахами? Ведь пули не в состоянии пробить их панцирь.
Вскоре все разъяснилось.
Мириады черепах, растянувшись на несколько километров, двигались сплошной массой, прижавшись панцирями одна к другой. А по этой движущейся поверхности метались множество животных, очевидно тоже спасавшихся от землетрясения. Удивленные подобным нашествием, носились взад и вперед обезьяны-ревуны. («Им это, вероятно, кажется забавным», — заметил сержант Марсьяль.) Здесь были и дикие животные: ягуары, пумы, оцелоты, равно опасные и на равнине, и в лесу, и на спинах черепах.
Вот от них-то и отбивались пистолетными и ружейными выстрелами два человека. Им уже удалось убить нескольких хищников, но они с трудом удерживали равновесие, перескакивая с одного панциря на другой, в то время как четвероногие явно не испытывали ни малейшего неудобства.
Кто были эти люди? На таком расстоянии ни господин Марчаль, ни алькальд не могли узнать их. Однако, если судить по костюму, они не принадлежали ни к одному из индейских племен, живущих вдоль среднего течения Ориноко. Может, это были те самые французы, которые отправились исследовать восточные равнины и возвращения которых давно уже ожидали в Ла-Урбане? Жан де Кермор подумал: возможно, меня ожидает радость встречи с соотечественниками.
Все остановились... Что делать? Идти вперед? Нет, конечно... Поток черепах все равно заставит их повернуть назад, и они не сумеют добраться до окруженных хищниками людей. Только Жан призывал их помочь этим людям; он был уверен, что эти двое и есть французские исследователи.
— Это невозможно, — сказал господин Марчаль, — и бесполезно. Рискуя собственной жизнью, мы не сможем помочь им. Надо дать черепахам добраться до реки, а там они сами расползутся в разные стороны.
— Вероятно, но нам грозит другая опасность.
— Какая?
— Если черепахи встретят на своем пути Ла-Урбану и не свернут в сторону, с деревней будет покончено!
К несчастью, помешать катастрофе было невозможно. Обогнув холм, неумолимая лавина медленно приближалась к Ла-Урбане, от которой ее отделяло не больше двухсот метров. Все будет сметено, раздавлено, уничтожено в деревне... Там, где прошли турки, трава не растет, — говорит пословица. А там, где пройдет армия черепах, не останется ни дома, ни хижины, ни деревца, ни кустика.
— Огонь... Надо разжечь огонь! — воскликнул господин Марчаль.
Он был прав: огонь — единственная преграда, которая могла остановить черепах.
Охваченные паникой, жители деревни бегали взад и вперед, раздавались крики женщин и детей. Пассажиры и экипажи пирог поняли мысль господина Марчаля и принялись за дело.